уебищный день. лучше бы сегодня апокалипсис случился.

---

по идее, мне нужно готовиться к зачету.
совсем уж точно мне нужно добить три флешмоба, написать текст на Санту (да, я говно, и у меня нет ни идей, ни вдохновения), начать верстать журнал и все такое.

НО БЛЯТЬ
ХОББИТ
ЗА ЧТО ТЫ ТАК ОХУЕНЕН
это невыносимо прекрасно. я умилялся, пугался, снова умилялся, пищал "ми-ми-ми", цеплялся за Тони и едва не рыдал от счастья - настолько прекрасен этот фильм.
Хоббит для меня вообще много значит. это была первая фэнтэзи-книга, я ее читал раз пять, наверное, очень ждал фильма и боялся отсебятины, которую туда принес Джексон
НО ВСЕ ТАК ОХУЕННО
ТАК ОХУЕННО
уруруру :3

и еще там есть Торин.
вот сказал бы мне кто-нибудь в моем детстве, что однажды я так зафанатею от гнома. я-то типа всегда тащился от метросексуальных эльфов.
А ТУТ
в общем, просто посмотрите на этого прекрасного доминантного мужчину.

БОЛЬШЕ ФОТОЧЕК

ОХУЕННЫЕ ГНОМЫ

хотя на самом деле офигенно абсолютно все. там появился Элайджа Вуд, прекрасный, как ангел, спустившийся с небес. там был чудесный Мартин - боже, лучшего актера на роль Бильбо и придумать нельзя. кинопоиск пишет, что на эту роль рассматривались многие, в том числе МакЭвой, и, господь, как хорошо, что там именно Фримен.
СПЕЦЭФФЕКТЫ
БАТАЛЬНЫЕ СЦЕНЫ
нет таких слов в языке, чтоб передать мое восхищение :3
а еще там были песенки из книги, поняшечки, спасенный ежик
в общем, это абсолютно восхитительно
уруруру

@темы: hot like fire

---

моя самооценка и уровень моего желания выходить из дома и разговаривать с кем бы то ни было снова скатились в ебанное говно, поэтому я села проходить Dishonored.
и мне пока что все очень нравится. начиная с адски стильных менюшек :3
Корво суров и крут, Чужой прекрасен просто так, окружающий мир атмосферен и хорош собой.
осталось только разобраться с тем, как постоянно не попадаться на глаза стражникам х(

@темы: zombie zombie zombie

---

а я сходила на Пикник.
и это было очень здорово. я даже не ожидала, если честно. то есть, это классная группа, а голос Шклярского гипнотизирует меня аки змею, но я почему-то был уверен, что это будет так церемонно и степенно. но они устроили целый спектакль с любопытным визуальным рядом и клевым парнем, который был то шотландцем, то маленьким шапито, то вообще прыгал на ходулях.
у них чертовски привлекательный и крутой образ, скажу я вам. там и мистичность пополам с психоделом такая, и карнавальный элемент, и даже внезапно стимпанк. вместе с прекрасным голосом Шклярского все становится еще лучше. а еще Шклярский, видимо, изобретает какие-то свои музыкальные инструменты, и это вообще офигенно. а как он извлекал звук из лампочки, я так и не понял. и не пойму, наверное.
но это восхитительно.

и песни мои любимые спели.
мрмр.

@темы: you know

---

котаны!
так как мне дохера срочно нужно писать курсовую и эссе, я бегаю по дайрикам и вконтакту, кричу во все приваты, что я бездарность и что меня выбросят из универа на мороз.
и вот где-то среди воплей о том, что "ЕБАТЬ ЧТО Ж СЮДА ВООБЩЕ НАПИСАТЬ ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ СФОРМУЛИРОВАТЬ НИ ОДНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ" и методичного обновления ленты избранного я наткнулся на запись у  Helga Rais и подумал, а почему бы собственно и да.
в общем, если кто-нибудь внезапно хочет от меня открыточку и письмо на НГ/Рождество/когда дойдет - можете оставить свой адрес, а я вам что-нибудь напишу :3

будущие счастливые обладатели открыточки от меня
1. Гений
2. Хельга
3. troyachka
4. Daryl de Retz
5. Мири
6. Мэйджор Том

@темы: zombie zombie zombie

---

когда-то там на этой неделе я ходил на Сумерки, и нужно бы последовать флешмобу и написать об этом псто, но к черту же! я лучше расскажу вам о прекрасном.

мы сходили на Хранителей снов.

мы сходили на Хранителей снов.

обоже, это абсолютно прекрасно, восхитительный мультфильм с крутыми эффектами, сюжетом, персонажами и всем таким, чего мне в последнее время не хватает во многих фильмах с живыми людьми. он ужасно, просто ужасно клевый, и я не представляю, каким это чудом я не разрыдался прямо в кинотеатре.
люто, бешено рекомендую всем - вы будете мысленно обливаться слезами от умиления, переживать за персонажей, влюбитесь в анимационного персонажа (Джек, о господи, за что ж ты так прекрасен) и вообще это будет охренительно круто.
а еще там есть Песочный человек и он такой прекрасный мастер Йода от сказочного мира. и ужасно крутой Северянин, и он чем-то напоминает мне одного из преподавателей-шведов, которые к нам когда-то в универ приезжали.

а теперь минутка боли и страданий.
оно всегда так, просто всегда, я выхожу из кинотеатра с прекрасного мультфильма
И ТУТ НА МЕНЯ ОБРУШИВАЕТСЯ ЕБАННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
КУРСАЧ ПРАКТИКА ЭССЕ КОНТРОЛЬНЫЕ ВСЕ ПЛОХО ЛЮДИ МУДАКИ БОЛЬ СТРАДАНИЯ ОДИНОЧЕСТВО ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ
господи, верните меня обратно, включите мне еще мультфильмов, я ненавижу эту реальность Т_Т

@темы: zombie zombie zombie

---

это конечно не слишком-то поможет и лучше бы распечатать себе на стенку, но пусть все-таки будет:

я не пойду на ВТФ ни за фандом Константина, ни за фандом Игры престолов. я не хочу ничего писать, не хочу никуда идти, да и что вообще там можно написать, все без меня прекрасно справятся, я не пойду на ВТФ, не пойду на ВТФ, я сильный и мужыыык и не пойду ни за фандом чудесного Константина, ни за богическую Игру престолов, потому что большеникагда и вообще я не пойду на ВТФ.

для таких, как я, нужно организовывать группы поддержки для людей без силы воли.
всем привет, я Абсурд и я вписался за команду Константина.
они оказались слишком очаровательными.
нет ну что это блять такое *фейспалм жпг*

***

чтоб это было чуть менее бессмысленно: "Облачный атлас" - офигенный фильм, обязательно посмотрите :3
я даже не могу описать, какой он офигенный. его просто нужно смотреть.

запись создана: 15.11.2012 в 21:19

@темы: zombie zombie zombie

---

ЕБАННОЙ СИРЕНЫ ПСТО

у меня во дворе находится АТС, и большую часть времени это здание ведет себя мирно и просто изредка исторгает из своих цифровых недр крайне нетрезвых людей.
но раз в несколько месяцев это упоротое здание издает звук.
и это не просто звук.
это сирена из Сайлент Хилла.

и вот, в общем, сидишь ты такой в одеялке, попиваешь молочко, тебе сонно, хорошо и уютно, И ТУТ БЛЯДЬ СИРЕНА ИЗ САЙЛЕНТ ХИЛЛА НА ВЕСЬ РАЙОН ТУМАН ТЬМА И УРОДЦЫ ВСЯКИЕ ПОПОЛЗЛИ
я почти уверена, что из кирпичей, отложенных людьми в этот момент, можно построить новую Великую китайскую стену +_+

***

от участия в Зимней ФБ меня отделяет очень хрупкая грань: там пока что вроде бы нету фандома, за который я хотела бы пойти.
зато есть Полярники Нескафе, обоге :3

@темы: zombie zombie zombie

---

этот дайр медленно, но верно превращается в склад флешмобов, что ж меня так поперло на них х)
в общем, мы с  Броооо решили замутить музыкально-фбшный флешмоб.
очень много людей креативят под музыку, и вот дааа, дайте 10-15 треков, под которые творили на ФБ! :3

вот в моем плей-листе были и 7 треков предыдущего музыкального флешмоба, и еще дофига всякого - все не вспомню, и плейлист я доблестно пролюбила, забыв сохранить *фейспалм.жпг*
у меня, в общем-то, почти не было такого, чтоб какой-то конкретный фик под конкретную песню был написан, я поклонница того, чтоб составить плейлист, запустить случайный порядок и писать, но иногда меня заклинивает, и я переслушиваю какую-то одну песню. вот самое такое, что запомнилось.

мое х)

1. M83 - Midnight City

довольно часто звучала вот эта штука. а еще на нее есть весьма годный клип с продолжением:

а вот и он :3

2. Tomandandy - Tokyo

вот эту штуку я подсмотрела в плейлисте человека из своего избранного, спасибо ей х)

3. Tomandandy - Flying Through The Air

и эта вторая штука, подсмотренная в том же плейлисте.
они обе довольно расслабляющие. в смысле, не отвлекают, просто очень хорошо звучат на фоне, разгоняют тишину и делают приятно слуху х)

4. DJ Champion - No Heaven


5. Cage The Elephant - Ain't No Rest For The Wicked

эти две песни тоже связаны. обе они - саунд к игре Бордерлендс, в которую я не играла, но саундтрек из которой исправно делает мне хорошо. я включала что-нибудь из этого на повтор, когда нужно было написать какой-нибудь клевый момент х)

6. Amon Tobin - Bloodstone

а вот и снова чудесный Амон!
эту штуку я откопала как раз в поисках плейлиста на ФБ, причем весьма случайно и по названию. она для меня вообще такая очень вампирская оказалась. не столько, возможно, вампирская, сколько саунд к таким старым домам с приведениями, где они такие ходят, репетируют завывания и грохот кандалов и только и ждут, когда же там кто-нибудь поселится х)
и, внезапно, эта мелодия у меня еще с Носферату ассоциируется и с их канализациями х)

7. Now, Now - Wolf

еще одна песня, которая появилась на компьютере непонятно откуда и поперла тоже очень внезапно, но какое-то время она во время процесса написания моих текстов тоже на повторе стояла.

8. Woodkid - Iron

и вот под эту песню тоже писать хорошо, уррр.

9. Venetian Snares - Öngyilkos vasárnap

очень клевый парень и музыка его мне нравится, под эту вообще хорошо писать. х)

10. Johnny Cash - God's Gonna Cut You Down

и это, и это тоже годно и вдохновляюще! :3

11. Depeche Mode - In Your Room

нельзя просто так взять и обойтись без одной из самых вдохновляющих групп эвер.

12. Archive - Again

когда писать становилось тяжело, я стопорилась и все такое, я время от времени включала эту песню и просто слушала. такой релакс, божественная песня, я считаю.

13. IAMX - Lulled By Numbers

а вот кстати песня, напрямую связанная с текстом. в драббле "Чудо" есть момент, где Хлоя подпевает радио, и по радио звучит именно эта песня. если бы этот драббл был песней, он был бы именно этой песней - по крайней мере, я к этому стремилась. Корнер снова восхитителен и это одна из любимых песен у него.

14. Иоганн Штраус мл - На прекрасном голубом Дунае


15. Шопен - Вальс N2 си-минор (2 вальса, опус 69)

да. именно. Шопен и Штраус - два человека, под чьи гениальные композиции лучше всего писать расчлененку. нужно написать, как кого-то растаскивают на куски животные? в тексте срочно необходимо описание свежевания? хочешь лепить мебель из людей? включи классику и наслаждайся! :3

про осаливания мы как-то забыли, но очень хочу узнать, под что творили:
1.  franny*
2.  melmari
3.  Soul of Light
4.  Хисс
5.  Мириамель
6.  Diana Vert
7.  Dr. Jekyll
8.  Achenne
но это кагбэ не обязаловка все же, флешмоб добровольный и все дела х)

@темы: zombie zombie zombie

---

Пишет  Хисс:

29.10.2012 в 20:03

Абсурд и ВтМ в целом

URL комментария

опять как-то много и бессвязно

1. Абсурд познакомился с VtM, когда ему было...
2. Абсурд не помнит, вот честно х( предполагается, что лет 15;
3. зато Абсурд помнит, что первой была внезапно ролевая система, а не Бладлайнс;
4. и знает, кто виновник это крестный брат Абсурда. Абсурд любит своего крестного брата, но ответственность за то, что Абсурд теперь такой плохосоциализированный задрот все-таки лежит и на бро тоже;
5. Абсурд запал на VtM очень быстро и сразу же бросился читать рулбук;
6. о, у Абсурда, тогда еще юного и не слишком просвещенного, а так же лишенного условного рефлекса "вопрос/проблема/новое увлечение-гугл", была передаваемая в компании папка с рулбуком и еще парой документов. до вод.су Абсурд докопался позже. слоупок как он есть в естественных условиях. ну и безлимитного интернета у Абсурда тогда не было;
7. часть очарования VtM-вселенной для Абсурда заключалась в прилагающихся к папке текстах Мортимера. особенно нежные чувства он питает к "250 лет со дня моей смерти" - это своеобразный импринтинг, наверное;
8. а потом был Бладлайнс;
9. это был такой последний гвоздь в крышку гроба, да;
10. мы даже планировали играть, и бро писал модули, но все и всегда разбивалось о невозможность собраться всем вместе. дела, реал, прочая унылота. тем не менее, у Абсурда была пара довольно стремных персонажей;
11. на какое-то время любовь к VtM перешла в пассивный режим - Абсурд тогда был очень увлечен личной драмой и страданиями;
12. ничто не забыто, никто не забыт! драмы надоедают - VtM остается. окончательно ставший интернет-аддиктом Абсурд получил анлим, выработал все нужные рефлексы и добрался до вод.су - читай, до более полных описаний, кланбуков, книги Нод и всего такого прочего;
13. прощай, реальная жизнь;
14. долгое время Абсурд просто перерывал рулбук, пару избранных кланбуков, ползал по описаниям дисциплин, перепроходил Бладлайнс - и, кажется, снова увлекся какой-то личной драмой;
15. но тем не менее первый текст, написанный Абсурдом в более-менее сознательном возрасте (17 лет) был именно по Маскараду;
16. он висел на старой днявке, но Абсурд его никому больше не показывает. по-хорошему его стоило бы сжечь;
17. за компанию все с тем же бро, довольный Абсурд, дорвавшийся до больших пространств букв по любимой теме, начал изучать параллельные VtM-у линейки;
18. таким образом, Абсурд примерно ознакомлен с демонами, магами и оборотнями;
19. Абсурд считает, что они все тоже клевые;
20. вообще, Абсурд собирается дочитать имеющиеся кланбуки, руководства и прочее и нормально ознакомиться с остальными линейками МТ;
21. но VtM наверняка останется любимой;
22. что сказать про сам VtM? столько всего уже сказано и написано х) пожалуй, то, что социопатичный Абсурд рванул на ФБ за фандом, просто глянув на баннер, говорит само за себя;
23. Абсурд любит эту линию за продуманность, красивую и органичную историю, за свободу и возможность развернуться;
24. вампиры в ней с одной стороны люди, с другой - с тем еще альтернативным мышлением, и Абсурд находит это прекрасным;
25. о, еще Абсурд предпочитает наглухо игнорировать существование нового Мира Тьмы и его странных вампиров;
26. не было никакой Геенны! старый МТ в сердце Абсурда всегда!
27. ну разве что пост-Геенну можно. вампиры живучие;
28. но никакого нового Мира Тьмы;
29. Абсурд ждет мморпг по Миру Тьмы. ждет и боится, боится и ждет;
30. и все-таки, пожалуй, хочет хоть раз в жизни отыграть словеску по VtM;
31. хотя все это не критично - самое главное, что VtM очень вдохновляет;
32. и еще Абсурд очень сильно любит потрепаться за любимый канон;
33. и каждый раз, когда прекрасной VtM-тим удавалось затянуть в наши сети еще кого-нибудь с бартера или просто мимокрокодила, Абсурд чертовски радовался и радуется;
34. в конце концов, это такой чудесный и огромный мир, по которому можно столько всего обсудить, написать, обдумать и почитать - это охуенно, щитает Абсурд;
35. а еще Абсурд ужасно восхищается создателями VtM-вселенной;
36. и, естественно, охренеть очень сильно как хотел бы к Беловолкам - писать всякие стори;
37. наравне с мечтой о компьютерно-игровой индустрии, это вторая работа мечты;
38. охох, Абсурд обнаружил, что ему даже сложно писать факты на эту тему - слишком давнее и прочное увлечение х)
39. такшто если что - лучше задавать Абсурду вопросы, а то он может скатиться в бесконечный поток сознания на тему "любимый клан-фракция-дисциплина-омг-как-все-клево";
40. ну и красивого числа и щастья ради - лучи любви и крови всем, кто осилил этот бессвязный ад до конца

@темы: zombie zombie zombie, abandon all hope

---

здесь был пост о том, как все хуево, как меня раздражают люди и как меня накрывают тоска и апатичная злость.
но, в общем-то, плевать.

в декабре я иду на их концерт и это офигенно.

@темы: zombie zombie zombie

---

больше, больше флешмобов!
осчастливила меня  Броооо, это было внезапно, и я вообще страшно зависла: как это семь песен выбрать, когда так много нравится? нооо вот как-то так:

треки

1. Amon Tobin - Slowly

для меня это такой трек на все времена, и у меня даже слов каких-то нету, чтобы его описать, если честно.

2. Apparat - Silizium

снова же, трек, который захватил меня очень давно, и я его могу часами напролет слушать. он очень... неземной, что ли.

3. Massive Attack - Angel

группа очень старая, но я ее открыла для себя сравнительно недавно, и это было потрясающее открытие. чертовски гипнотический трек.

4. Massive Attack - Paradise Circus

дааа, снова Массив Аттак! я думала выбрать какой-нибудь один из этих треков, но не смогла.

5. VAST - Lost

вот щас да: я понятия не имею, кто этот парень и что он еще исполняет, я даже не представляю, как этот трек оказался у меня на компьютере, просто во время ФБ, когда предстояло писать ночь напролет, я разгребала кучу нерассортированных треков и нашла этот. и он меня почему-то так вставил х)

6. Sneaker Pimps - Half Life

я люблю Криса Корнера. я его люблю так, что вообще словами не передать, на самом-то деле, и эта песня - одна из многих его шедевральных песен. она здесь, во-первых, как одна из самых мною горячо обожаемых, а во-вторых, она символизирует всю мою любовь, потому что если бы я кидала все - это было бы не семь треков, а гораздо, гораздо больше х)

7. Woodkid - Run Boy Run

на этом месте могли располагаться десятки песен, которые нравятся мне всегда, но это был очень мучительный выбор, и я пошла по пути наименьшего сопротивления: это последний трек, который мне понравился х) ну, не считая того, что я сегодня на флешмобе уже слышала у других х) это, насколько я знаю, саундтрек к какому-то из Ассассинс Кридов, но я его где-то случайно услышала, может, на дайрях даже. он мне зашел не сразу, но вот сейчас очень нравится х)
они отображаются хоть? у меня ничего не видно, лол х)

@темы: zombie zombie zombie

---

Аранта-шадур псто!

и дааа, жемчужина всей моей коллекции.
Аранта-шадур, собравший удивительное количество положительных отзывов. чоужтам, про этот фик в прямом эфире упомянули сами Брейкин Бед, и я едва не умерла, когда это услышала
признаться, я не ожидала такого, несмотря даже на то, что он на 90% состоит из любви к Носферату и вообще весь такой аняня.
для начала скажу, что этот текст был написан за полторы ночи и не перечитывался еще несколько дней - было страшно
но вообще про Джонаса я определенно хотела написать что-нибудь еще после "Шутки", но долго не знала, что. и про жизнь Носферату и подземные царства тоже очень хотела написать. но не знала, что а потом начал вырисовываться сюжет, но у него не было внятной концовки и вообще.
а после этого у нас в соо не хватало миди на закрытие орговского минимума 4 левела, и вот тут-то!
я уже говорила это в командном соо, но скажу и здесь - этот текст многим обязан  Хисс. мы просто как-то коллективно трепались о том, какой же чудесный у нас канон, и Хисс сказала, мол, клево было бы, чтобы у нас появились какие-нибудь Равнос, потому что Равнос классные.
и именно этот момент всплыл в моей памяти, когда я думала об этом фике. соу, хир уи ар.
я люблю эту концовку и люблю этого Равноса, и все это ужасно вхаратерно для Джонаса. и мне не пришлось сильно травмировать Нейла. только слегка.
энивей, здесь стоит еще передать привет бартеро-анону от Хеллсинга под ником  Киссинджер (он же чудесная  -Шинигами-, если в аватарку), потому что в тексте есть лошадиные головы и они там не только для атмосферы, но и специально для этого человека.
а во всем виноват его чудесный бартер
традиционно - привет совотреду, потому что одной рукой я писала текст, а другой флудила комментариями "ОБОЖЕ ОСТАЛАСЬ ВСЕГО ТЫСЯЧА СЛОВ Я УСПЕВАЮ"
и это - один из немногих моих текстов, которые я безоговорочно люблю, потому что здесь наконец-то развернулась вся моя любовь к Носферату, их обществу, их образу жизни и их аллигаторам :3
а еще он мог быть раза в полтора больше за счет всяких описаний быта Носферату, но ночи так коротки х)

Название: Аранта-шадур
Автор: the absurd.
Бета: добрая девочка
Размер: 6517 слов
Пейринг/Персонажи: Джонас (Носферату), Нейл (Носферату), еще много фоном
Категория: джен
Жанр: общий, немного экшен
Рейтинг: и да, еще один текст, который позиционировался как NC-21
Краткое содержание: все Носферату любят игры; одна из них – аранта-шадур – стала еще и традиционным способом проверки способностей неонатов
Примечание: пытки; в тексте присутствует один вольно истолкованный автором каноничный персонаж.
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

– Обычно все происходит довольно просто: ты живешь своей унылой, никчемной жизнью простого смертного обывателя, потом кто-нибудь из нас обнаруживает тебя и внезапно решает, что ты неплохо смотрелся бы в наших стройных рядах. А дальше ты и сам помнишь. Просыпаешься в канализации на каком-нибудь притащенном со свалки матрасе, сбрасываешь дрыхнущих на твоей груди крыс, встаешь и обнаруживаешь, что… Ну, например, что большая часть твоей кожи осталась на этом самом матрасе, – Джонас, расслабленно свесив вниз зеленую, цвета болотной тины, руку, раскачивается в гамаке, повешенном между двумя ржавыми лестницами. – Или что-нибудь другое, еще менее приятное.

В этой же руке между пальцами зажат полный крови хрустальный бокал с отбитой ножкой. Во время разговора Джонас много и часто жестикулирует, и кровь опасно плещется от одного края бокала к другому, постоянно норовя разлиться, но сейчас это не так уж и важно. Сегодня здесь соберутся Носферату из разных городов и штатов, а такие мероприятия требуют подготовки. И солидных запасов крови в том числе: законы гостеприимства требуют, чтобы те, кого ты пускаешь в свое маленькое подземное королевство, ни в чем не нуждались. Эти законы Джонас чтит свято, поэтому в его подземном королевстве сегодня разве что реки кровавые не текут. Так что, лениво думает он, сегодня можно позволить себе богемно проливать драгоценную алую жидкость, увлекшись рассказом о чем-нибудь.

Например, о том, как и почему Носферату дают людям Становление. Джонас, в общем-то, не слишком удивился, услышав этот вопрос, но отвечать на него оказалось довольно непросто. Он смотрит на потолок зала – вернее, помещения, которое он называет залом на основаниях в духе «ну, оно большое» и «да ладно, здесь же уютно, стоят диваны и не так много крыс». Многие Носферату оформляют свои залы с роскошью и комфортом – или же, наоборот, заставляют их забальзамированными внутренностями и чучелами людей, – но Джонас считает, что это абсолютно лишнее. В его зале есть несколько целых и даже относительно новых удобных диванов, столики, пара компьютеров, огромный плазменный монитор и хорошее освещение. И гамак Джонаса, конечно.

– Что касается причин этого внезапного решения… Они могут быть самыми разными, – он уже догадывается, куда ведет этот разговор. – Носферату может счесть человека полезным для себя или для всего клана. Это, пожалуй, самая распространенная причина. Кто-то из нас дает Становление из ненависти…

Он приподнимается на локте и отпивает крови из бокала, а после переворачивается на живот и наклоняет голову так, чтобы видеть неоната, задавшего этот вопрос. Неоната зовут Нейл, и он дитя Джонаса; Нейл сидит внизу на бетонной ступеньке и с любопытством смотрит на своего Сира, явно ожидая продолжения этой речи.

– Из ненависти к красоте, в основном. Поверь мне, если будешь долго смотреть в зеркало – тоже свихнешься и захочешь уничтожить все, что красивее тебя, – делает еще один глоток. – То есть, вообще все.

Нейл в ответ лишь фыркает, и Джонас продолжает свою речь.

– Всякие дивные истории в стиле «ах, она была так прекрасна, что я не мог не подарить ей вечность», – Джонас трагично закатывает глаза и хихикает; его хихиканье звучит так, будто кто-то очень старательно скребется ногтями о стекло, – обычно у нас не в ходу. Но я знаю Носферату, который крал любовниц одного Тореадора, обращал их и заливал всю эту хрень. Мол, что он может тебе дать, смотри, я подарил тебе вечность и могущество, внешность не главное, бла-бла-бла…

– Да ладно. Неужели сработало? – Нейл с любопытством склоняет голову набок.

– Еще как. Насколько я знаю, он обходился даже без уз крови, – Джонас пожимает плечами. – Такой… Джентльмен старой закалки. При жизни он был каким-то лордом, кажется. Трепетные новообращенные девы то ли действительно велись, то ли просто смирялись, но пару сотен лет назад, когда мы виделись в последний раз, у него был небольшой гарем. А Тореадор и вовсе за ним до сих пор гоняется, хотя столько лет прошло. В общем, это какая-то тонкая и хитрая забава для благородных аристократов.

– А почему ты дал Становление мне?

Джонас, мысленно поздравив себя с удачной догадкой, отпивает еще крови из бокала, затягивая паузу. «Парень, я поделился с тобой проклятием, убившим и навсегда изуродовавшим тебя, потому, что твои навыки могут пригодиться нашей дружной семейке чудовищ» – правда всегда звучит в той или иной степени хреново. А конкретно эта правда звучит как полное дерьмо, но среди Носферату не принято врать друг другу, поэтому Джонас вновь пожимает плечами:

– Я не отличаюсь особой оригинальностью. Польза, Нейл. Ты можешь быть полезен Носферату.

Нейл ухмыляется во весь рот, полный широких треугольных акульих клыков, и рассматривает покрывшуюся чем-то вроде чешуи руку.

– По-вашему, это повод обрекать людей на такое? – он демонстрирует Джонасу свое плечо: во время Становления плечевая кость и лопатка раздробились. Срослись потом, конечно, но из самого плечевого сустава теперь торчат желтоватые осколки, время от времени превращающие плечо Нейла в кровавое месиво.

– Поверь, могло быть и хуже, – неонат скептично изгибает бровь; в его взгляде читается вызов, но Джонас предпочитает просто не реагировать на такие вещи – Нейл слишком молод и нагл, чтобы подобное могло расцениваться как настоящая провокация. – Расслабься. Быть Носферату не так уж плохо, – Джонас отталкивается от стены почти лишенной кожи ногой. Гамак послушно начинает качаться, и кровь из бокала все-таки проливается на пол.

– Знаю, – Нейл с любопытством рассматривает деловитых крыс, сбежавшихся на запах крови. Обнаружив, что она принадлежит человеку, а не кому-то из их не-мертвых хозяев, они безразлично разбегаются в разные стороны. – Зато не понимаю, почему мы все время прячемся. То есть, мы же вроде как довольно крутые парни, разве нет?

– О, какой самоуверенный и радикально настроенный птенец! – голос раздается прямо из-за плеча Нейла. Джонас, хихикая, смотрит, как его дитя испуганно подскакивает и, обернувшись, разве что не удирает в другой конец зала. Сам он узнал о появлении одного из гостей еще минут пять назад, но не мог отказать себе в удовольствии лицезреть традиционное для таких собраний шоу.

Обладатель голоса – высокий Носферату с серой кожей и большими красными, как у крыс-альбиносов, глазами – отходит на пару шагов, вскидывая руки с неестественно длинными узловатыми:

– О, я не хотел вас напугать! Покорнейше прошу прощения, я не ожидал, что мое появление может вызвать такую реакцию... – гость сцепляет пальцы в нервозном жесте.

Джонасу знает этого Носферату и даже удосуживается спрыгнуть с гамака, чтобы поприветствовать его:

– Александр! – он обнажает в дружелюбной улыбке два почти ровных ряда тонких полуторадюймовых клыков. – Не ожидал увидеть тебя на моей маленькой вечеринке. Ты вроде бы никогда не увлекался играми, включающими в себя воровство и шантаж, – Джонас открывает небольшой переносной холодильник, украденный специально для этого собрания, и достает пакет с кровью.

– Джонас, рад тебя видеть, – Александр с улыбкой принимает угощение. – С твоего позволения, я здесь не для того, чтобы поучаствовать в аранта-шадур. Мой путь проходил через этот город, и, услышав о собрании, решил заглянуть… Если ты не против, конечно, – он ведет плечом и вопросительно смотрит на Джонаса.

– Я тебя умоляю, – беззаботно фыркает тот. – Нейл, тебе сегодня выпала честь познакомиться с одним из уважаемых членов нашего клана. Это Александр Руксард, академик Носферату. Если когда-нибудь заинтересуешься историей своей новой семьи – а тебе придется это сделать – обращаться лучше именно к нему. Александр, это Нейл, мой птенец, как ты уже понял.

Нейл натянуто улыбается и явно чувствует себя неловко. Джонас хлопает его по плечу в знак поддержки: Нейл постоянно храбрится и делает вид, что он тот-самый-чертовски-крутой-вампир-из-ужастиков, и такая паника при виде собственного сородича для него – явный провал.

– Рад познакомиться с вами, Нейл. Еще раз прошу прощения за столь внезапное появление, – Александр протягивает неонату руку и часто-часто моргает правым глазом – тем, на котором вообще есть веко. Левый глаз у него находится на несколько сантиметров ниже, чем правый, и создается впечатление, что одна половина лица Александра просто медленно стекает вниз. Все это поначалу пугало и Джонаса, поэтому сейчас он прекрасно понимает свое дитя.

– Что вы, это, кажется, я должен извиняться… Я не хотел… То есть, это не из-за вашей внешности… Эм, просто было слишком неожиданно… – Не сумев подобрать слова, Нейл просто замолкает и под тихий смешок Джонаса пожимает руку Александра. – Приятно познакомиться, да.

Из прохода доносится фырканье.

– Ну конечно, не из-за внешности. Парень, мы – Носферату, мы все выглядим отвратительно. Пугаться друг друга – это нормально. Глаза бы мои вас не видели, – он издает звук, который при наличии фантазии можно принять за смех. – После собраний спать невозможно…

– Как ты в зеркало-то на себя смотришься в таком случае, – хмыкает Джонас.

– А я и не смотрюсь, – снова смех.

Носферату, чье имя давно забыто и которого сейчас все зовут просто Уилл, не узнать невозможно. Он передвигается, опираясь на руки, а горб у него на спине похож на дикого зверя, вцепившегося в позвоночник. Джонас не раз слышал, что эта хреновина шевелится и, когда Уилл ввязывается в очередную драку, умеет здорово кусать врагов.

Вслед за Уиллом подтянулись и остальные: еще несколько старейшин – некоторые со своими птенцами, – целый выводок неонатов, желающих испытать себя, и те Носферату, которые традиционно не пропускали почти ни одной «охоты за мусором».

Когда все, наконец, в сборе, Джонас усаживается поудобнее на своем гамаке и торжественно провозглашает:

– Итак, братья и сестры, как вы все знаете, мы собрались здесь, чтобы сыграть в аранта-шадур. Пожалуй, мне стоит вкратце разъяснить правила для наших птенцов. Аранта-шадур, или «охота за мусором», – традиционное развлечение нашего клана. Вот уже несколько столетий все желающие могут собраться вместе, чтобы показать другим свои умения и просто повеселиться. Правила достаточно просты: мы составляем список вещей, которые дороги вампирам из города, в котором проводится игра. Ваша задача заключается в том, чтобы украсть эти вещи. Именно украсть, дамы и господа. Никаких убийств, шумных грабежей и прочей самодеятельности – не стоит подставлять весь клан. В конце концов, нас и так подозревают в разных не слишком приятных вещах, – замечает Джонас не без гордости: в конце концов, он лично ответственен за некоторые из этих «не слишком приятных вещей». – Более того, в конце игры все украденное нужно будет вернуть законным обладателям, точнее, просто на те места, откуда вы их возьмете. Как видите, сейчас это все звучит довольно просто – самой интересной частью, уверяю вас, будет сам процесс. Итак, если у вас нет никаких вопросов…

Джонас обводит взглядом публику. Носферату, собравшиеся вместе, всегда выглядят очень впечатляюще: едва ли где-то еще можно увидеть такое разнообразие уродств и мутаций. При одном на всех проклятии найти двух одинаковых Носферату практически невозможно, и Джонас не устает удивляться этому. Равно как и тому, насколько обманчивой бывает внешность Носферату. Взять хоть Уилла: несмотря на кажущуюся неуклюжесть, он, несомненно, один из самых свирепых воинов, которых только доводилось встречать Джонасу. Или сидящая рядом с ним леди Абигайл. Та вообще на первый взгляд кажется ребенком: невысокая, тощая и нескладная, она выглядит как ходячее пособие по анатомии. Впрочем, по меркам Носферату она считается едва ли не симпатичной, несмотря даже на прозрачную в прямом смысле слова кожу и копошащихся в незаживающих ранах червей. Да и в общении она очень тиха и всегда безукоризненно вежлива – прозвище «леди» ей дали не просто так.

Однажды Джонас увидел, как леди Абигайл разорвала пополам Бруджу раза в три крупнее нее.

Впрочем, уродство Носферату часто скрывает не только силу, но и ум: Александр едва ли походит на одного из самых образованных историков клана, да и сам Джонас, пожалуй, больше похож на рептилию, чем на известного вора и шпиона.

Задумавшись, он не сразу замечает, что пауза как-то слишком затянулась. По привычке раскачав гамак, Джонас закидывает ногу на ногу и продолжает говорить:

– Раз правила ясны, можно переходить непосредственно к нашим драгоценным лотам. Первой на этом чудесном аукционе сегодня разыгрывается скульптура Триши Кляйн, пару дней назад доставленная к Жаклин Вуд, одной из местных Тореадор. Жаклин держит у себя целую коллекцию всяких скульптур, но с этой вы точно не промахнетесь: она охраняется лучше всех. По моим данным, – Джонас берет бумаги, до этого сиротливо лежавшие в гамаке, и сверяется с ними, – она ждала ее несколько месяцев и в честь получения даже собирается устроить вечеринку. Пф, как будто Тореадорам нужен повод для того, чтобы устроить вечеринку. В любом случае, ее гуль то ли присматривает за скульптурой, то ли поклоняется ей… в общем, постоянно крутится где-то рядом, так что не промахнетесь. Там какая-то сидящая обнаженная дева с, – Джонас быстро считает количество голов, – пятью, видимо, головами. Они там одна на другой. Итак?

– Мы возьмемся за это, – голос подает лидер выводка неонатов. Остальные согласно кивают: эти явно участвуют в собраниях Носферату впервые, и потому держатся особняком и переговариваются в основном между собой.

Джонас кивает: раздавать сложные задания выводкам новообращенных – традиция этой игры. В конце концов, юные дарования должны как-то проявлять свои таланты. Обведя взглядом остальных участников аранта-шадур и не услышав никаких возражений, Джонас улыбается:

– Искренне надеюсь, что вы справитесь. Развлекайтесь. Адрес и все остальное сообщу чуть позже. Что ж, мы продолжаем наш аукцион, и лот номер два – перстень Тереса Миллера, старейшины Вентру. Тоже задача не из легких, потому что господин Миллер последние тридцать лет страдает манией преследования. Не то чтобы совсем безосновательно, но… Как бы там ни было, охрана у него в особняке весьма солидная. Перстень этот – предмет его особой гордости, фамильная ценность…

Раздача заданий, как обычно и бывает, занимает добрых несколько часов: Носферату втягиваются в обсуждение предметов, их хозяев и всех последних событий; начинаются – и стараниями Джонаса и Александра быстро угасают – споры о том, кому достанутся лакомые кусочки вроде расшитого драгоценными камнями вечернего платья эксцентричной Вентру или полной человеческих глаз банки, столь бережно хранимой местным Малкавианом. К рассвету список предметов заканчивается – роздано, по обыкновению, несколько десятков, и Носферату предвкушают очень веселую ночь. Джонас, лениво отбросив больше не нужные бумаги в сторону, загадочно улыбается:

– У нас есть еще один чудесный лот. Как вы наверняка знаете, в нашем уютном городе уже две недели как гостят господа из Общества Леопольда.

Эта новость заставляет участников аранта-шадур замолчать и обратить все внимание на Джонаса. Некоторые знают об охотниках, посетивших город: многие Носферату предпочитают следить за их передвижениями и активностью; неонаты же, не столь сведущие в этих вопросах, рассеянно и настороженно переглядываются. Почти каждый Сир считает своим долгом рассказать детям о том, какие опасности поджидают их в новой жизни, и охотники, конечно, являются одной из них . Вампир, недооценивающий возможности смертных, рискует закончить свою бессмертную жизнь очень плохо. Или не закончить: по слухам, охотники в последнее время стали разбираться в пытках гораздо лучше. Благодарить за это стоит лишь одну особу – Ингрид Байер, нынешнюю главу Общества Леопольда и, пожалуй, единственную смертную, с которой Джонас боится встретиться лицом к лицу.

– Да. Их немного, и они – слава каким-нибудь высшим силам – ведут себя довольно смирно. Но мне стало известно, что с собой они привезли некий амулет, созданный феями. Да-да, любезные неонаты, – Джонас лениво машет рукой, услышав целый хор шепотков, – феи действительно существуют. Но сейчас это не важно. Амулет, как вы понимаете, весьма любопытная штука, хоть я и не знаю его назначения, – конец фразы Джонас произносит несколько тише.

Громкий смех Уилла заглушает все.

– Джонас, ты совсем рехнулся. Стащить непонятный артефакт фей у этих ублюдков-фанатиков? Я даже не знаю, какая часть твоего плана звучит хреновее.

– Ну, Уилл, это же весело! – Джонас всплескивает руками. – В конце концов, что наша тоскливая бессмертная жизнь без риска? Да и тем более, это же артефакт фей. Неужели не любопытно?

– Мне дорога моя тоскливая бессмертная жизнь. И моя шкура, какой бы уродливой она ни была, – Уилл пожимает плечами. – Но я пожму руку тому, кто подпишется на это дерьмо.

– Ну, теперь-то точно никто не согласится, – фыркает Джонас. – Итак, дамы и господа? Маленькое славное приключение, рассказами о котором можно будет кичиться ближайшие десять-двадцать лет? Артефакт фей в подарок? Мы немного нарушим традиции и не станем возвращать артефакт охотникам. Едва ли они сами знают, что с ним делать, – он старательно не упоминает о том, что случится с тем, кто согласится на это и попадется на воровстве.

– Я, – внезапно подает голос Нейл.

Джонас замолкает. Он рассказывал ему об охотниках, да и не только о них, но Нейл всегда относился к опасности легкомысленно. Полученные после Становления силы все еще пьянят его; как и многие неонаты, он полагает, что действительно бессмертен. Джонасу стоило бы догадаться, что его дитя захочет доказать свое бессмертие перед всеми.

– Ты уверен, птенчик? – скептично спрашивает Уилл. – Это не просто опасно. Это дохрена опасно, опаснее всего, что происходило в твоей короткой счастливой жизни.

– Джонас рассказывал мне об этом Обществе Леопольда, – Нейл выглядит очень спокойным. Отчасти Джонас даже гордится им. – Так что я примерно представляю…

– Нихера ты не представляешь, птенец, – Уилл кажется раздраженным. – Невозможно словами описать то, что сейчас творят эти отморозки…

– Если вы не против, я хотел бы вмешаться в разговор, – Александр прерывает Уилла, и, сцепив руки, продолжает. – Как говорил Теренций, fortes fortuna adjuvat. Но сейчас я, пожалуй, соглашусь с Уиллом. Ваша смелость похвальна, но я хотел бы процитировать еще и Цицерона: «Fortes non modo fortuna adjuvat, ut est in vetere proverbio, sed multo magis ratio». Не стоит так рисковать лишь ради того, чтобы доказать…

– Я благодарен вам всем за ваши мнения, но все-таки хочу попробовать, – Нейл гордо вскидывает голову.

Джонас думает, что воспитание – явно не самая сильная его сторона, но вслух произносит другое.

– Хорошо. Не в наших традициях отговаривать неонатов, если они хотят принять участие в аранта-шадур. Игра начнется следующей ночью.

Притихшие Носферату начинают расходиться. Многие просто исчезают в воздухе и удаляются в известном им одном направлении, некоторые задерживаются, чтобы пообщаться с кем-нибудь еще, кто-то из неонатов подходит к Нейлу, чтобы пожелать удачи. Джонас задумчиво смотрит на своих сородичей и думает о том, где он мог так промахнуться. Когда в зале остаются лишь леди Абигайл и Александр, оживленно обсуждающие вопрос о том, какие виды грибов лучше приживаются в подземных царствах Носферату, Джонас подходит к необычно тихому Нейлу и кладет руку ему на плечо:

– Подойди чуть позже. Расскажу про охотников подробнее.

***

Нейл не понимает, почему его поступок вызвал такой переполох. Да, Джонас несколько раз рассказывал о том, почему фанатики так опасны, рассказывал про истинную веру, опасную для не-мертвых. Но они, в конце концов, просто смертные – их можно обмануть, повлиять на них или просто убить. Почему все так отговаривали его?

Иногда Нейлу кажется, что старые вампиры боятся каждой тени, потому что слишком привыкли к комфорту и относительной безопасности, просто закоснели в этом скучном покое. Носферату живут в канализациях, подземельях и разрушенных домах, хотя умеют скрывать свою внешность этой вампирской магией, которую Джонас называет «дисциплинами» – может быть, потому что они боятся что-то менять?

Да и сами эти «подземные царства» – довольно странная штука, еще одна загадка для понимания Нейла. Ну ладно, Носферату живут в канализации. Но это же, черт возьми, вампиры, которые умеют становиться невидимыми и не знают себе равных в воровстве и шпионаже, так почему бы не обустроить свои царства с комфортом? Но нет; Нейл осматривает свою комнату: вокруг холодные бетонные стены, на полу валяется пара матрасов, в которых живут в основном крысы и насекомые, у шкафа не хватает дверки, а стол выглядит так, будто ему уже несколько сотен лет. Конечно, можно было бы считать его антиквариатом, но он для этого слишком раздолбанный. И такое повсюду. Джонас чаще всего носит какие-то лохмотья вместо одежды, хотя Нейл однажды видел его в костюме, пьет кровь из бокала с отбитой ножкой и на все вопросы о том, почему они живут именно так, отвечает, мол, это такая «эстетика социального дна», а все эти крутые роскошные вещи – тлен.

Зато у них полно различной техники – и новой, и старой: по полу вьются змеи проводов, на стенах развешаны плазменные большие плазменные экраны, постоянно передающие картинки с нескольких десятков камер наблюдения, а на опасно раскачивающихся столах стоят ноутбуки. Это не так уж удивительно, учитывая, что Носферату нечасто общаются лицом к лицу. Да и эта их клановая виртуальная сеть – ШрекНЕТ – явно требует наличия всяких чудес современных компьютерных технологий. Сама сеть, по мнению Нейла, – абсолютно потрясающая штука; он боится даже представить, сколько всяких темных секретов хранится там.

Вообще, быть Носферату – действительно не так плохо, думает он, пока идет к Джонасу. Да и внешность – не столь большая плата за возможности, которые Нейл получил после смерти; в конце концов, он и при жизни не был таким уж красавчиком. Да, теперь его лицо выглядит так, словно его прокрутили через мясорубку, а потом слепили заново, но какое это имеет значение, если он может создавать иллюзию абсолютно любой внешности?

Словом, новая жизнь Нейла полна вопросов и недоумения. Очередной вопрос находится сейчас прямо перед ним: Носферату, при всем своем цинизме и показной жестокости, бывают крайне милосердными. Иллюстрация к этому тезису сейчас сидит прямо перед Нейлом на краю бассейна, заполненного мутно-зеленой цветущей водой, и смотрит, как кровь из разрезанной от кисти до локтя руки стекает вниз.

Джонас всегда становится медитативным и задумчивым, когда кормит этих тварей.

– Сложно поверить в то, что нам с тобой на самом деле еще повезло, а?

Из бассейна высовывается одна из тварей: этакий комок плоти с пастью и воспаленными, гноящимися глазами. Существо показывается всего на пару секунд, но этого достаточно, чтобы рассмотреть клубок сизоватых, покрытых тиной внутренностей, которые почему-то находятся снаружи и обвивают хилое, не способное самостоятельно передвигаться тело. В красных, подернутых пленкой глазах Нейл видит такую боль, которую, как он надеется, ему никогда не доведется почувствовать.

– Почему ты их просто не убьешь?

Джонас какое-то время молчит, и Нейл думает, что он, наверное, и без того не раз задавался этим вопросом.

– Понятия не имею, Нейл. Просто, – запинается, заметив, что еще одно из этих существ на секунду выныривает, чтобы успеть подхватить каплю крови еще в полете; у этого и вовсе два рта, и какой-то покрытый слизью мешок с внутренностями вместо тела, – они тоже Носферату. Им просто не повезло пережить Становление – нежизнеспособные обычно умирают. А эти почему-то выжили. Мы с тобой тоже могли оказаться там.

Нейл садится рядом с Джонасом, подбирает с пола ржавый нож и расковыривает чешую на ладони. Она режется очень плохо, топорщится и обнажает кусочки сероватого мяса; Нейлу в каком-то смысле даже повезло с этой новой естественной защитой. В конце концов, терпение Нейла побеждает, и из его ладони тонким ручейком течет кровь; он протягивает руку к бассейну. Кормление этих созданий – этакая круговая порука Носферату: занимаются этим не только хозяева убежища, но и гости. Нейл считает, что это такой специфический ритуал, напоминающий каждому из них о том, что они не более чем мертвые чудовища.

– Почему ты так уверен, что я не смогу достать этот амулет?

– Я не уверен. Я просто не хочу этого, - Джонас раскрывает ноутбук, лежащий рядом с ним. – Если они тебя поймают – не факт, что я смогу тебя вытащить. Со сменой руководства они будто с цепи сорвались, – открывает текстовый файл и ставит ноутбук между собой и Нейлом так, чтобы они оба могли видеть экран.

– Предыдущий Верховный Инквизитор… ох, не думал, что когда-нибудь скажу это, но по сравнению с нынешней фурией он был просто милашкой. Амелио Карпаччио. Он запрещал пытки, считал, что мучить нас – плохо, потому что мы вроде как мертвые и несчастные, и вообще был относительно великодушным для инквизитора человеком. Однако все хорошее когда-нибудь заканчивается – закончился и Карпаччио, – Нейл видит имена, события и даты; судя по всему, какая-то хроника событий. – На смену ему пришла сумасшедшая госпожа Ингрид Байер, и вот как раз с ее верным псом ты и будешь иметь дело. Освальдо Хайме, – Джонас показывает Нейлу фотографию.

Освальдо мог выглядеть как абсолютно обыкновенный мужчина лет тридцати пяти-сорока, если бы не длинный вертикальный шрам, перечерчивающий всю правую половину лица от лба до подбородка, и не количество крестов. Они почти повсюду: на шее, на плаще – кажется, даже пуговицы выполнены в виде маленьких крестов.. На его руку намотаны четки, с которых, естественно, свисает еще один крест.

– Этот парень выглядит так, будто его из анимешки какой-то выпустили, – Нейл с сомнением рассматривает фото.

– Не стоит обманываться, – Джонас ухмыляется, клацая почерневшим когтем по клавиатуре, – он убил целую кучу вампиров. Вернее, я надеюсь, что он их убил: этот парень просто помешан на пытках и садизме. Сейчас он здесь с парой каких-то прихвостней рангом поменьше, у них вроде как плановая зачистка, хотя жертв пока не было. Обосновались они в заброшенном складе возле химического завода. Понятия не имею, что там с охраной – едва ли они ожидают, что кто-то додумается прийти к ним… Нейл, твою мать. Ты уверен?

– Абсолютно. Они могут видеть меня, когда я скрыт Затемнением?

– Понятия не имею. По идее, их должны как-то дрессировать, чтобы они различали все эти вещи, но как все это работает… Когда Верховным Инквизитором был Карпаччио, мы хотя бы примерно знали, что происходит в Обществе: инквизиторы тоже люди, их можно подкупить… или шантажировать, – Джонас лениво проматывает документ, в котором отдельным списком идут какие-то имена и фамилии. Нейл почти уверен, что все эти люди сотрудничали с Носферату или с вампирами в целом. – К сожалению, сейчас все эти чудесные смертные или мертвы, или запуганы до полусмерти, – резко захлопывает ноутбук. – Не знаю, что тебе еще рассказать. Запахнет жареным – беги. К черту амулет, к черту игру, все к черту. Лучше просто вернись живым.

Нейл ухмыляется:

– Ну, живым я не вернусь точно…

– Ты понял, что я имею в виду, – Джонас встает и протягивает руку Нейлу. Тот, приняв ее, встает следом и чувствует, как ему в ногу тыкается что-то мягкое и мокрое. Джонас широко улыбается: – Мэтт, приятель, кого ты принес нам сегодня?

Мэтт – ручной аллигатор Джонаса, и это, пожалуй, единственная его страсть, которую полностью разделяет Нейл. Хотя Мэтта можно смело назвать всеобщим любимцем всех Носферату в этом городе. Ручные аллигаторы – достаточно большая редкость; сделать из них гулей довольно просто, однако полноценные дрессировка и обучение обычно занимают годы. Но все усилия окупаются с лихвой, и Мэтт – лучший тому пример. Нейл уверен, что мог бы играть с этой зверюгой на равных в шахматы или покер, если бы лапы аллигатора были приспособлены хоть к чему-нибудь, кроме передвижения. Зато Мэтт всегда очень внимательно слушает, когда Нейл читает ему вслух учебники по анатомии. И – Нейл абсолютно уверен – запоминает; во всяком случае, аллигатор стал убивать заметно аккуратнее и быстрее.

А еще Мэтт имеет привычку очень трогательно высказывать свою привязанность к Джонасу и Нейлу. Вот и сейчас «что-то мягкое и мокрое» оказалось вырванной из плеча человеческой рукой: Джонас выпускает Мэтта гулять по верхним уровням канализации, и аллигатор часто приносит оттуда чьи-нибудь конечности или – редко, но все же – даже еще живых людей почти целиком. Нейл еще только учится общаться с животными, но даже его способностей хватает на то, чтобы понять: Мэтт не просто хвастается добычей, но и делится ею с хозяевами, преследуя самые благородные цели.

– Мэтт, хороший мальчик, – Нейл садится рядом с ним и гладит аллигатора по вытянутой морде. Тот мгновенно отпускает откушенную руку и подталкивает ее к Нейлу; на месте разрыва виднеются мышцы и осколки раздробленной плечевой кости. Кровь медленно заливает пол, и Нейл бросает вопросительный взгляд на Джонаса. Тот кивает, и он кидает конечность в бассейн. Зеленоватая вода на несколько секунд темнеет, приобретая какой-то мутный бурый оттенок, а потом существа, обитающие в бассейне, жадно набрасываются на пищу. Гонимые инстинктивным стремлением выжить, они копошатся, пихают друг друга своими хилыми, деформированными телами и пронзительно пищат, будто слепые котята. Нейл отворачивается и замечает, что Мэтт тоже смотрит на происходящее с недоумением.

– Ты все-таки чертовски умный парень, – он еще раз мимолетно гладит аллигатора по голове, встает и понимает, что Джонас куда-то пропал.

Не то чтобы это было слишком уж удивительно – его Сир уходит и приходит, когда хочет, а привычка пользоваться Затемнением по поводу и без просто добавляет в его перемещения элегантный элемент внезапности.

Нейл бросает взгляд на один из экранов. До рассвета примерно час, и идти куда-либо сегодня уже совершенно бессмысленно, а искать информацию об охотниках ему не хочется. Вернее, он не видит никакого смысла: Нейл так и не проникся рассказами об озверевших смертных, разрывающих не-мертвых на части голыми руками, – он просто отказывается верить в то, что какой-то обвешанный крестами престарелый фанатик действительно может сделать что-то серьезное. Поэтому он, решив провести остаток ночи с пользой, просто обращается к аллигатору:

– Пойдем, приятель, почитаю тебе что-нибудь.

Мэтт, цокая когтями по полу, с довольным видом следует за Нейлом, когда тот уходит в библиотеку Джонаса.

***

Нейл стоит в сотне метров от склада, прислонившись плечом к стене какого-то дома, и рассматривает свою цель. Мимо проходит не слишком трезвая компания, и он дружелюбно улыбается им. Сегодня Нейл выглядит как Саша Ринг. Во время своих вылазок на поверхность он каждый раз берет себе внешность какого-нибудь не слишком известного актера или музыканта, и, если на его пути встречается кто-то, кто узнает его новое амплуа, загадочно улыбается и иногда даже раздает фальшивые автографы. Но сейчас два часа ночи, и едва ли кто-нибудь может оценить его хобби по достоинству, поэтому Нейл, наконец, решается приблизиться к своей цели.

Вчера в нем определенно было больше решимости.

Не то чтобы он резко поменял свое мнение об охотниках и их способностях, просто каждый Носферату, сразу после заката отправившийся на игру, счел своим долгом подойти к Нейлу и пожелать ему удачи. Уилл даже сдержал обещание и пожал Нейлу руку, сопроводив все это словами о том, что парень он, конечно, больной на голову, но в этом есть что-то, достойное восхищения.

И вот теперь Нейл чувствует себя так, будто с ним попрощались навечно, будто эти фразы были какой-то вампирской заупокойной молитвой, а ближе к рассвету все снова соберутся, чтобы помянуть Нейла бокалом-другим свежей крови.

В конце концов, он заставляет себя пойти к складу, потому что есть лишь одна вещь, которая звучит еще хуже, чем попасться охотникам: сбежать, даже не попытавшись.

Склад встречает его подозрительной тишиной, и уже на подходе Нейл предпочитает скрыть себя Затемнением. Покров невидимости успокаивает и придает уверенности, даже при условии, что охотники действительно могут обнаружить его. Возле самого склада нет ни души; ворота, ведущие внутрь, чуть приоткрыты – как раз так, чтобы внутрь можно было вползти. Первый этаж склада пуст, если не считать груды каких-то картонных ящиков, а вот со второго этажа слышны голоса, и Нейл направляется туда. Он двигается вдоль стены, пытаясь на ходу разобрать слова, и уже подходя к дверному проему, слышит: «Et si ambulavero in valle mortis, non timebo malum quoniam tu mecum es». Нейл узнает этот псалом – в конце концов, он рос в набожной католической семье и не раз читал Библию, но сейчас эти слова кажутся дурным предзнаменованием. В глазах охотника на вампиров злом могут быть только вампиры.

Нейл предельно осторожно проходит к дверному проему и заглядывает внутрь.

В первую секунду ему кажется, что этот пустой проем разделяет реальный мир и Ад.

В комнате находятся трое: Освальдо Хайме, еще один охотник – явно помощник, он просто стоит, сцепив руки за спиной и внимательно наблюдая за старшим охотником, – и скованный вампир. Нейл не узнает несчастного, но достаточно одного взгляда на происходящее, чтобы его разум захлестнуло осознание того, какой он идиот. На мгновение, отодвинувшись от прохода в попытке хоть как-то уложить происходящее в своей голове, Нейл решает, что нужно уходить прямо сейчас. Но какая-то часть его отчаянно настаивает на том, что охотники не заметили его, а это значит, что они все-таки не видят и не чувствуют его присутствия. И этот явно нездоровый голос в голове продолжает шептать, что можно попробовать утащить амулет, ведь это же история на миллион баксов. История, которая сделает его, Нейла, не просто крутым мертвым монстром, а этаким удачливым любителем приключений с репутацией и клевой историей, которую Носферату будут пересказывать друг другу, сидя в своих унылых канализациях.

Нейл на секунду закрывает глаза и представляет себе лица Джонаса, Уилла, Александра и всех остальных, когда он вернется с амулетом, и это решает все. В следующее же мгновение он снова заглядывает в комнату, пытаясь найти взглядом что-нибудь, похожее на амулет. Нейл видит проход в следующую комнату, но там очень темно, и он не может ничего разобрать. А эта комната чем-то напоминает ему родную канализацию: голые стены, покрытые обоями в какой-то мелкий синий цветочек, пара обшарпанных столов и несколько стульев. Но Освальдо явно попытался передать чарующую атмосферу жизни охотника на вампиров в деталях интерьера.

Первое, на что натыкается его взгляд, – лошадиная голова. Отрезанная лошадиная голова, белая с сероватым оттенком, которая лежит прямо на столе и смотрит на него своими большими грустными мертвыми глазами. Еще две висят на стене, и, как догадывается Нейл, это тоже не чучела; во всяком случае, шея лежащей головы заканчивается ровным срезом, и он может видеть мясо и перерубленную кость. Нейл косится на охотников, но те, кажется, слишком заняты своей жертвой, и он осторожно высовывается из-за прохода, пытаясь охватить взглядом всю комнату.

Голов на стене оказывается не две, а три – белая, рыжая и вороная, и Нейл понимает, что четвертую просто пытаются выдать за «коня бледного». Это не отменяет странности всей картины в целом, но придает ей хоть какой-нибудь смысл. Почему-то лошадиные головы пугают Нейла больше, чем пытки: если ты охотник на вампиров, насилие по отношению к этим самым вампиром вполне логично, но, черт возьми, причем тут вообще лошади? Освальдо воображает себя одним из всадников Апокалипсиса?

Нейл быстро перебегает к другой стороне прохода, открывая себе вид на другую часть комнаты. Там еще один стол, заваленный осиновыми кольями – о, ему это очень не нравится, – ножами и бутылками с малопонятным содержимым. И – вуаля! – на этом же столе лежит вещь, которую Нейл спокойно может назвать амулетом, сделанным феями: причудливый кулон в виде ярко-синего камня, увитого металлическими лозами, на длинной сияющей цепочке серебряного цвета. Судя по тому, что он лежит на столе так сиротливо, Освальдо не слишком интересуется артефактами.

Или просто не интересуется ими тогда, когда у него есть, кого пытать.

Нейл очень не хочет смотреть в центр комнаты, но ему приходится. Вампир, прикованный к железному стулу, обмотан тяжелой толстой цепью. Нейл с удивлением отмечает, что никакого кола в сердце нет.

Освальдо же выглядит точь-в-точь как на фотографии, которую показывал ему Джонас, вплоть до одежды. Его лицо перекошено злобой и ненавистью, а глаза фанатично сверкают – кажется, Нейл успел если не на начало представления, то на самый разгар точно.

– Я повторяю еще раз, – у Освальдо на удивление негромкий и ровный голос. – Ты все еще можешь заработать свое право на быструю, безболезненную смерть. Не отрицай: вы, мертвые выродки, сбиваетесь в стаи. Ты знаешь, где можно найти остальных.

Прикованный вампир почему-то молчит, просто смотрит исподлобья – Нейл не хочет знать, сколько этот несчастный сидит здесь. Освальдо вдруг успокаивается: ни предвкушающей улыбки, ни блеска в глазах, – и, наугад взяв один из ножей, подходит к своей жертве. Сдвинув цепь вниз, он аккуратно распарывает тонкую ткань рубашки, в которую одет вампир, и проводит лезвием короткую черту на белой коже; жертва лишь стискивает зубы и закрывает глаза. Потом еще и еще – Нейл не может разобрать все манипуляции Освальдо, но выглядит это хреново. Он понимает, что сделал охотник только тогда, когда тот отходит на пару шагов назад, любуясь своей работой; в руках у Освальдо – аккуратно вырезанный кусок кожи вампира в виде ровного латинского креста. Охотник отходит в сторону, рассматривая результат своей работы и пачкаясь в чужой крови, и Нейл видит прикованного вампира. Глаза его все еще закрыты, а на груди с правой стороны – кровавая дыра. Алые ручейки стекают вниз и смывают очертания креста; присмотревшись, Нейл видит светлые пятна ребер.

Насмотревшись, Освальдо равнодушно отбрасывает лоскут кожи в сторону, а потом снимает с руки четки и аккуратно укладывает их на стол.

– Чудовища. Само ваше существование противно Господу, – на самом деле, думает Нейл, Освальдо выглядит жутко, несмотря на свой нелепый прикид. Он не маньяк и не психопат, помешанный на садизме, нет, он больше похож на мясника. Но, что еще хуже, он абсолютно уверен: все, что он делает – правильно и хорошо.

Освальдо Хайме надевает медицинские перчатки и берет какую-то непрозрачную бутыль без этикетки. Нейл переводит взгляд на вампира: тот так и сидит, закрыв глаза и опустив голову, будто пытаясь отрешиться от происходящего. Охотник неспешно подходит к своей жертве, откручивая крышку бутылки. Оказавшись почти возле него, он берет крышку в свободную руку и осторожно начинает лить прозрачную жидкость на правое плечо вампира.

Жертва запрокидывает голову и протяжно воет, и Нейл инстинктивно отшатывается: плоть вампира пузырится и с шипением словно стекает вниз вместе с кислотой. Через несколько секунд плечо, рука и грудь вампира превращаются в сплошную рану: кожа и мышцы плавятся, обнажая суставы и кости. Вампир бьется, пытаясь вырваться, но безуспешно: Освальдо отводит бутылку в сторону и смотрит на обнаженную плоть, словно сползающую со скелета. Вампир не перестает выть. Нейл думает, что должен что-то сделать, как-то помочь, но от страха не может даже сдвинуться с места.

– Ты все еще можешь прекратить это, – вкрадчиво произносит охотник, закрывая бутылку, но вампир, захлебывающийся воем, едва ли слышит его слова. – Такие твари, как ты, могут восстанавливаться после самых страшных ран. Я даже позволю тебе сделать это, дам тебе крови…

Вой переходит в глухой стон.

– Хорошо, хорошо, я скажу, скажу, – бессвязно бормочет вампир, и Нейл не может обвинить его. – Жаклин Вуд, Терес Миллер, Роджер Эванс, Джонас, – Освальдо одобрительно кивает и перебивает вампира.

– Некоторые имена мне знакомы. Мне будет очень приятно увидеться с их обладателями, поверь, – он отходит к столу, ставит бутыль с кислотой и берет вместо нее другую.

– Нейл Грин, Каролина Аттвуд, – продолжает бормотать вампир, и Нейл вздрагивает, услышав свое имя.

– Ты молодец. Ты, конечно, будешь гореть в Аду, но, возможно, когда-нибудь Господь смилостивится над тобой, простит твои грехи, ведь он добр. Он видит, что ты помог праведному делу, – Освальдо открывает новую бутыль и снова подходит к продолжающему бормотать вампиру.

– Вэйланд Мэйси, Жаклин Вуд, Терес Миллер, – бормочет он, и, когда Освальдо обливает его бензином – Нейл мгновенно распознает жидкость по запаху – замолкает, а потом снова начинает глухо выть.

– Да упокоится душа твоя с миром, – охотник достает из кармана плаща спички, поджигает одну и бросает к ногам жертвы. – Аминь, – произносит он, отходя.

Вампир вспыхивает так ярко, что Нейл слепнет на несколько секунд, а когда зрение возвращается к нему, обнаруживает, что уже бежит вниз по лестнице, к выходу. Он не хочет чувствовать запах горящей плоти, не хочет видеть, как сгорает, обнажая мышцы, кожа, как она стекает по телу, у ног обращаясь в прах, как вслед за ней сгорает все остальное. У Нейла достаточно хорошее воображение, чтобы представить себе рассыпающийся скелет и вспыхивающие омертвевшие внутренности, облачком праха осыпающиеся на пол.

Он сбегает вниз по лестнице и, как только затихает последний крик вампира, слышит голос второго охотника:

– Освальдо, там еще один!

– За мной! – это уже крик Освальдо.

Нейл в панике бросается к выходу, проползает в щель между воротами и землей и вновь слышит голос Освальдо.


– Он уходит, открывай ворота!

Нейл без оглядки убегает со склада, надеясь, что всей его удачи хватит на то, чтобы удрать от охотников.

***

Джонас сидит в кресле, задумчиво попивая кровь из бокала с отбитой ножкой. Сквозь пустой дверной проем ему очень хорошо видно вторую комнату склада. Иллюзия рассеялась: охотники, жертва и все эти чудесные детали интерьера просто исчезли, растворились в воздухе. Теперь вторая выглядит так же уныло, как та, в которой они сидели все это время.

Улыбнувшись, он переводит взгляд на смуглого темноволосого мужчину в обветшалом темно-зеленом плаще и широкополой шляпе. Тагар – вампир из клана Равнос, и их с Джонасом связывает многолетняя дружба. Они познакомились лет триста назад, в Румынии, когда Джонас по просьбе своего Сира следил за некоторыми местными Цимисхе. По воле случая, ему довелось освободить Тагара из рук румынских вампиров, и с тех пор они время от времени общаются. Или обращаются друг к другу с просьбами: именно Тагар рассказал Джонасу об артефакте фей и охотниках, и любопытный Носферату не мог не заинтересоваться. Правда, все пошло не по плану: амулет пришлось доставать ему лично.

Теперь Тагар лениво крутит в руках искомую вещь – невзрачный черный камень в простой оправе, висящий на тонкой стальной цепочке. И, конечно, когда после этого Джонас попросил его помочь с воспитанием юного Носферату, тот просто не смог ему отказать. И не только потому, что он любит хвастаться перед Джонасом своим талантом к созданию таких сложных иллюзий.

– Что ж, друг мой, это было даже забавно. Надеюсь, я не перестарался со всем этим? – Тагар машет рукой в сторону комнаты, в которой еще пару минут назад происходило столь драматичное действо.

– О, нет, лучше пусть сейчас испугается как следует. Хоть поймет, что мы не так уж бессмертны на самом деле. Я только одно не понял: к чему лошадиные головы? – Джонас с любопытством наклоняется вперед.

– Друг мой, все очень просто. Человек, уничтожающий вампиров, не так уж страшен. Его поведение можно понять, как-то объяснить, – Тагар снова взмахивает рукой. – Человек же, отрубающий головы лошадям, – страшный человек, потому что поступкам его нет никакого логического объяснения, – заканчивает он, отсалютовав Джонасу бокалом.

– Ладно, я спишу это на ваши цыганские заморочки, – фыркает Джонас. – Еще раз спасибо за помощь.

– Всегда готов помочь другу, Джонас, – Тагар лучезарно улыбается, – тем более, это было несложно.

– Да ладно тебе. Это было чудесное представление, – Джонас расслабленно откидывается на спинку кресла.

Мэтт, лениво лежащий у ног Джонаса, недовольно мотает головой, когда его хозяин, закидывая ногу на ногу, задевает его. Перед аллигатором на полу лежит слегка обглоданная рука с намотанными на запястье четками, с которых свисает маленький серебряный крест.

@темы: abandon all hope, fanfiction

---

Костеля и кресла псто :3

а вот и конец ленторазрыва! последние два поста х)
и на сладкое остались мои любимые персонажи, мною же придуманные, лол. это даже почти не нарциссизм, просто в моей голове они все живут собственной жизнью. окда, это звучит еще более стремно. ладно, я нарцисс и бессовестно тащусь от собственных персонажей

так вот. эти парни точно достойны отдельного поста, потому что:
1) Жимися!
2) фандом втм делает мебель из людей - отличный аргумент в любом споре о том, чей канон рейтинговее
3) флаффный флафф на четвертом левеле! :3
4) Кресло нарисовали!

в общем, началось все с драббла "Шутка", и смысл был изначально исключительно в имени Цимисхов, и кто ж знал, куда оно все зайдет.
Кресло сначала вообще писалось как: "клац-клац-Цимисхе-клац-клац... о, Цимисхе милый. нужно ему что-нибудь вписать. мебель. кресло! клац-клац-клац", а потом внезапно получилось очаровательным. :3
и моя чудесная команда сказала, что оно ми-ми-ми. а на бартере прекраснейшая  Маска Борджиа сказала, что круто было бы почитать про его создание.
а после этого  Хисс начала его рисовать. и все, это была судьба и знак свыше
 Хисс, я и мои воображаемые друзья мысленно носим тебя на ручках, чешем за ушком и вообще

И ВОТ ЖЕ ОН, ЭТОТ БОЖЕСТВЕННО ПРЕКРАСНЫЙ АРТ

и ссылка на девиант отдельно. этот сайт меня ненавидит и не хочет ничего нормально встраивать

это фем!Костель и он чертовски мил. и что еще круче - вканонен.
Цимисхе - вканонно все.
ну и да, кстати, Джонас из Аранта-шадур - парень из этого драббла. это была такая авторская пасхалка для самого себя

Название: Шутка
Автор: the absurd.
Бета: chastity_first
Размер: 694 слова
Пейринг/Персонажи: Костель (Цимисхе), Джонас (Носферату), мебель Цимисхе и гули фоном
Категория: джен
Жанр: общий, немного юмор
Краткое содержание: вариация на тему «почему смертные до сих пор не могут прийти к единому мнению о том, как называть Цимисхе»
Примечание: навеяно обсуждением на Инсайде.
вокруг названия этого клана в русскоязычном фандоме творится что-то невообразимое: его переводят как Тзимицу, Зимиси\Зимищи, Цимисхе, Жимися\Жимиси — в общем, как только не. автор решил, что эта война правок достойна своей истории
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Костель дописал письмо и улыбнулся. Вступить в переписку с графиней Вельской – юной Вентру, Сиром которой был довольно известный князь Камарильи – оказалось крайне удачной идеей. Графиня была обращена недавно и славилась своей любознательностью, опасно граничащей с глупостью: проезжая мимо домена Костеля и наткнувшись на одного из его гулей, она не могла не послать неожиданно обнаружившемуся Сородичу письмо с приветствием. Будучи весьма юной и достаточно наивной особой, она и представить не могла, чем грозила обернуться эта ситуация.

Костель откинулся в своем кресле. Кресло тихо закряхтело, не желая вызвать гнев хозяина, и потопталось на месте, не зная, нужно ли ему двигаться или стоять. Это была вполне типичная для Цимисхе мебель: слепленная из нескольких человеческих тел, передвигающаяся на четырех человеческих же ногах, с россыпью глаз самого разного цвета на спинке и ручках – без них оно просто врезалось бы в стены – и, милостью хозяина, даже с подобием рта, хотя разговоров от него обычно никто не требовал. Костель уже махнул рукой в сторону соседней комнаты, но спохватился:

– Стой, – он вдруг вспомнил о том, что забыл подписаться. После смерти ему редко доводилось вступать в переписки – не было необходимости, – и теперь формальности его утомляли. А графиня еще и требовала писать на русском языке, который Костель хоть и знал, но не слишком любил.

«Всецело Ваш, Костель Р.», дописал Цимисхе и помедлил. На случай, если Костель все-таки решит выкрасть Вельскую и – мало ли, вдруг она действительно окажется так мила, как о ней говорят, – даже оставит ее в живых, ее Сиру стоило бы знать, с кем он имеет дело. Костель задумчиво отхлебнул крови из кубка, сделанного им в свое время из черепа одного не в меру любопытного Носферату: до сих пор ему не приходилось писать название своего клана кириллицей. «Костель Р. из клана Цимисхе», подумав, написал он. Он посчитал, что это звучит неплохо.

– Бесник! – позвал он одного из своих ревенантов, запечатывая письмо. Бесник явился тотчас же: Цимисхе быстро учили своих слуг пунктуальности. Гуль, представший перед хозяином, имел вполне обыкновенный для человеческого рода вид, если бы не сращенные намертво губы. Костель нахмурился. Вечно с этими слугами что-то не так. – Подойди.

Бесник повиновался, и Костель провел своими изящными, но увенчанными внушительными когтями пальцами – ими удобно было разрезать тела во время экспериментов – по губам ревенанта. Те разомкнулись и приобрели нормальный вид. Цимисхе довольно кивнул и протянул Беснику запечатанное письмо.

– Передашь Нелу, пусть отвезет в Клуж и передаст графине Вельской. Лично графине Вельской. Как можно быстрее.

– Да, хозяин, – Бесник с поклоном вышел, и Костель лениво махнул рукой, указывая в сторону соседней комнаты. Там на столе его поджидали отрубленная рука и новый эксперимент: Цимисхе считал, что оживленная и грамотно заколдованная конечность сможет преуспеть на поприще воровства. Кресло печально и покорно понесло своего хозяина в указанном направлении.

***

Перехватить глупого гуля было очень легко, особенно для Носферату. Завидев уродливого вампира, лошадь Нелу взбрыкнула, и он кубарем слетел на землю. Послышался хруст ломающихся костей, и в какой-то момент Носферату подумал, что гуль не пережил падения. Но все обошлось: связывая несчастного, он обнаружил лишь ссадины и несколько переломов. Один из них выглядел скверно: осколок кости пропорол кожу и торчал прямо из руки, да и голову гуль расшиб знатно – землю вокруг залило кровью, – но это были проблемы гуля. Носферату лишь облизнулся и отошел от греха подальше.

Пока связанный Нелу сидел на пыльной дороге, постанывая и сетуя то на хозяина и напавшего на него вампира, то на всех немертвых в целом, Носферату Джонас увлеченно вчитывался в письмо. Он впервые видел, чтобы Цимисхе открыто вступали в переписку с кем-то из Камарильи, и этот факт мог заинтересовать не только Сира графини Вельской, но и кое-кого из Шабаша. Джонас дочитал письмо до конца: «Всецело Ваш, Костель Р. из клана Цимисхе». Увидев название клана, написанное по-русски, Носферату широко улыбнулся. В свое время ему дали Становление за две вещи: талант к подделыванию почерков и печатей и любовь к дурацким шуткам. Через двадцать минут Джонас, посмеиваясь, заканчивал переписывать письмо.

«Всецело Ваш, Костель Р. из клана Жимися».

– Так, парень, что делать с тобой… – Джонас запечатал свой вариант письма и наконец обратил внимание на Нелу.

Даже столетия спустя, просматривая отчеты путающихся охотников и гневные переписки Цимисхе, пытающихся выяснить, откуда вообще взялось это дурацкое слово, клан Носферату гордился этой шуткой и, продолжая славную традицию, время от времени подкидывал какое-нибудь новое имя для клана Извергов.

и вот на четвертом левеле Костель и Кресло окончательно сформировались в моей голове, и про них написалось аж два драббла :3
окда, Костель действительно флаффный Цимисхе, но я абсолютно уверена, что клановые стереотипы можно (и нужно) игнорировать. тем более что в итоге получилась очень милая семейка, и я лелею надежду написать про них что-нибудь еще.

Название: Четвероногий друг Цимисхе
Автор: the absurd.
Бета: Хисс
Размер: 956 слов
Пейринг/Персонажи: Костель (Цимисхе), кресло, фоном Вэлериу (Цимисхе) и гули
Категория: джен
Жанр: бытовая зарисовка
Рейтинг: NC-21
Краткое содержание: история создания кресла из драббла «Шутка»
Примечание: расчлененка; в тексте есть пасхалка – персонаж из другого канона, тоже нежно любимого автором
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Костель всегда ценил две вещи: безопасность и комфорт. Всю жизнь он стремился окружать себя ими, и после смерти у него не было повода изменить этой привычке. Поэтому по возвращению в свое поместье Костель задумался о том, что новые возможности стоит использовать в первую очередь для обустройства собственного жилища.

Создать из слуг некое подобие охраны не составило труда. То была его первая самостоятельная работа с плотью – грубоватая, но достаточно успешная. Существа, которых Костель назвал гончими, после всех манипуляций стали больше похожи на животных: вытянутая широкая пасть, полная острых зубов, подчас – из-за неопытности создателя – торчащих прямо сквозь губы, мощные длинные руки и, конечно, классические длинные когти. Напоследок Костель напоил их своей кровью, решив этим все проблемы с лояльностью и регенерацией.

С обеспечением уюта было сложнее. Костель восхищался поместьем Вэлериу, своего Сира: там повсюду были разложены внутренности и кости, по комнатам разгуливали чудовища, которых Костель не смог бы и вообразить. А еще там было много заколдованных, «оживших» предметов – Вэлериу смог разузнать секреты колдовства, известные некоторым Цимисхе; «разузнать», впрочем, не самое верное слово – «вырвать» подошло бы гораздо больше.

Собственное поместье теперь казалось Костелю скучным и безликим. Он хотел сотворить тут что-нибудь гениальное, но понятия не имел, что конкретно, и пребывал в меланхоличной задумчивости, пока однажды его не настигло озарение.

Он бесцельно расхаживал по кабинету, когда в его ногу врезалась жаровня. Жаровню эту он получил от Сира, которого она порядком достала: бестолковая вещица только и делала, что путалась под ногами, как собачонка, напрашивающаяся на ласку или угощение. Когда в поместье появился Костель, она и вовсе начала игнорировать создателя, увязавшись за новым вампиром. Вэлериу ничего не осталось, кроме как отдать жаровню Костелю. Теперь она без устали носилась по комнатам, цокая металлическими ножками, и не приносила ровным счетом никакой пользы; лишь служила напоминанием о том, что Сир отказался делиться секретами колдовства. Однако сейчас Костель подумал: если он создаст что-то, заслуживающее внимания, Вэлериу может и передумать. Это должно быть что-то изящное и искусно исполненное, размышлял Костель. На глаза ему попалось кресло из красного дерева, удобное, покрытое аккуратной резьбой. В этот момент Костеля и настигло озарение.

Он приказал гончим привести из ближайшей деревни людей. «Человек пять, – Костель нервно расхаживал по кабинету, – или шесть, на всякий случай. Обставьте так, будто… не знаю, нападение волков, что-нибудь».

Гончие справились быстро. Через несколько часов они вернулись и привели с собой шестерых: трех взрослых мужчин, двух девушек и молодого парня; пленникам завязали рот какими-то тряпками. «Кричали», – коротко объяснила одна из гончих. Костель обошел людей, вытаращившихся на него огромными от ужаса глазами, довольно улыбнулся и мимолетно потрепал по голове одну из гончих.

Работать он начал незамедлительно.

Предварительно срастив губы каждому пленнику – Костель очень не любил громкие крики, – он приказал тщательно вымыть и обрить людей, а потом приступил к работе. Костель ловко срезал со спин девушек и парня лоскуты кожи и уложил их стопками на столе. Дальше было сложнее: не один час Костель провозился, пока доставал позвоночники, аккуратно отделяя их от ребер и очищая от плоти. Справившись с этой задачей, он осторожно вытянул их во всю длину и нахмурился. Судя по всему, думал Костель, отрезая одной из девушек руки, материала понадобится несколько больше. Его не заботило, что половина пленников благополучно скончалась от болевого шока еще на первой стадии – Костель знал, что, если он будет достаточно быстрым, все пройдет по плану и разложение не затронет материал. Вытащив из отрезанных конечностей лучевые и локтевые кости, Костель сделал из них и позвоночников что-то наподобие каркаса и следующие пару часов бережно наращивал на него мышцы плеч и спины. Жаровня крутилась возле Костеля, собирая в себя проливающуюся кровь, так что он мог работать, не беспокоясь о питании. Не обошлось без неудач: когда Костель впервые попытался поместить в спинку будущего кресла глазное яблоко со всеми прилагающимися мышцами, он нечаянно проткнул его и недовольно фыркнул, увидев, как глаз буквально вытек из рук. Однако в остальном дело шло довольно бодро: закончив спинку, он при помощи плечевых костей и ключиц сложил каркас для сиденья и покрыл его мышцами бедра. Из берцовых костей и лопаток получились изящные ручки. С ножками Костель предпочел не мудрить: среди его пленников были двое мужчин примерно одинакового роста, у них-то он и взял ноги целиком, лишь подкорректировав их так, чтобы конструкция могла нормально передвигаться. Помимо этого, кресло получило целых девять глаз – Костелю понравилось, как они выделяются на общем фоне белизной и яркими пятнами радужек. В качестве завершающего штриха Костель покрыл кресло лоскутами кожи, придавая ему завершенный и аккуратный вид.

Осмотрев свое творение, Костель гордо улыбнулся. Еще перед тем, как начать, он отправил Вэлериу письмо с просьбой приехать, и теперь с нетерпением ждал Сира.

Гончая указала рукой в сторону последнего пленника. «А с этим что?» – мужчина, о котором шла речь, забился в угол; за ночь он поседел от ужаса и постарел лет на десять. Костель удивленно изогнул бровь: он совершенно забыл о том, что пленников было шесть. «Оставь здесь, – неопределенно махнул он рукой. – Будет слугой».

Вэлериу приехал на следующую ночь. Он сдержанно похвалил Костеля, но тот чувствовал, что Сир им очень горд. «Я хочу оживить его», – решившись, попросил Костель. Вэлериу, помедлив, ответил: «Я оживлю его для тебя». Увидев, как расстроился Костель, он добавил: «И однажды передам тебе свои знания. Но не сейчас». Этого обещания было вполне достаточно.

***

– Вот как-то так я и появился, – закончило свой рассказ кресло. Недавно Костель обнаружил в нем талант к сочинению историй, и после этого кресло получило полноценную голову взамен того косого разреза, что заменял ему рот. Теперь оно с удовольствием делилось всякими историями, которых за века у него накопилось достаточно.

– А оживили тебя как? – живо поинтересовалась новенькая гончая.

– Костель никогда не рассказывал, – кресло грустно вздохнуло, прикрыв пять из одиннадцати глаз.

– Рассказывать нечего, – развел руками Бесник, один из слуг Костеля, крепкий мужчина с абсолютно белыми волосами. – Вэлериу тогда всех выгнал.

– Да уж, весело у вас тут, – вздохнула гончая, опасливо косясь по сторонам.

– Ничего, – кресло ободряюще ткнуло в гончую ручкой и улыбнулось. – Привыкнешь.

ну и да.
передавать привет великолепным Сумеркам - действительно традиция ФБ

Название: Блестящая идея
Автор: the absurd.
Бета: Хисс
Размер: 837 слов
Пейринг/Персонажи: Костель (Цимисхе), кресло, гули фоном
Категория: джен
Жанр: флафф бытовая зарисовка
Рейтинг: NC-21
Краткое содержание: драббл о том, как технический прогресс и культура смертных повлияли на жизнь Костеля и кресла
Примечание: во-первых, здесь снова встречаются персонажи из драббла «Шутка»; во-вторых, привет фандому Сумерек; в-третьих, да, расчлененка
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Будь проклят этот кризис столько-не-живут возраста, печально думало кресло.

Костель, по его мнению, зашел слишком далеко.

Хотя начиналось все вполне невинно: Вэлериу, приехавший к ним в гости, чтобы пробудить свое Дитя от сна, длившегося больше века, привез с собой вещь, которую он назвал «ноутбук». Адская машина творила что-то совершенно невообразимое: показывала людей, которые никак не могли бы туда поместиться, пела и, судя по огонькам разного цвета, горела изнутри. У Вэлериу не один час ушел на то, чтобы доказать, что это не магия, не работа духов или демонов, а «одно из величайших достижений человечества». Костель, всегда отличавшийся живостью ума и любопытством, в конце концов проникся.

А потом он, конечно же, заставил техникой все поместье.

Теперь со стен и потолка кроме привычных кишок свисали еще и провода, а в углах висели камеры, вплавленные в неаккуратные комки из мышц и кожи – чтоб не падали. На выстроенных в ряд банках с сердцами, желудками, печенями и селезенками стояли ноутбуки: Костель сначала ставил их прямо на столы, но оказалось, что со временем, нагреваясь, те портили тонкую человеческую кожу, которой были покрыты почти все столы. На полках шкафов вперемешку с книгами и отрубленными головами без глаз красовались мониторы и процессоры. Каждой гончей Костель выдал по мобильному, несмотря на то, что они все равно не попадали изогнутыми когтями по кнопкам.

Доходило до абсурда. Парой месяцев ранее кто-то из Шабаша привез Костелю случайно пойманного Тремер. Теперь он висел в лаборатории в весьма… разобранном состоянии. Крючья, свисающие с потолка, пробивали его плечи насквозь, надежно удерживая Тремера на высоте полуметра от пола. Живот был разрезан; все четыре метра кишок, а также кое-какие внутренности, живописно висели на крючьях чуть меньшего размера. Лицо представляло собой сплошной кусок плоти: ни рта, ни носа, ни глаз – только маленькая дырка на месте рта. В нее была воткнута длинная трубка, через которую в тело поступала кровь, поддерживая жизнь в теле вампира. В общем, ничего особенно оригинального: ненависть Цимисхе к клану Тремер в обществе вампиров была притчей во языцех; с Тремер, попавшими в руки к Цимисхе, зачастую случались вещи и похуже. Однако же теперь, когда у Костеля появилось новое увлечение, к телу Тремер была подключена еще и огромная машина, выкупленная у какой-то больницы. Машина издавала мерзкий писк, свидетельствовавший о том, что пациент мертв, и Костеля почему-то совершенно не волновало, что пациент мертв уже несколько десятилетий. Несмотря на то, что кресло и гули не раз жаловались на головную боль, их хозяин оставлял машину включенной и одобрительно улыбался ей каждый раз, когда заходил в лабораторию. Время от времени он даже хвалил ее за хорошую работу: привыкнуть к тому, что в груде железа не было ни духов, ни призраков, Костель так и не смог.

Но это было еще не самое худшее. Помимо всего прочего, техника открыла для Костеля культуру смертных – кинематограф, в частности. Обнаружив же, что смертные снимали фильмы про вампиров, Костель задался целью посмотреть их все; а заодно, конечно, и показать любимым гулям – они, по его мнению, тоже должны были просвещаться. С тех пор пару раз в неделю они садились перед огромным экраном и смотрели все фильмы подряд, начиная с «Дракулы» и «Носферату. Симфония ужаса» и заканчивая такими фильмами, как «Другой мир» и ремейк «Ночи страха». Креслу очень нравились старые черно-белые ужастики. Оно находило их крайне милыми и даже романтичными.

Но в тот вечер, когда они посмотрели «Сумерки», кресло мысленно проклянуло весь кинематограф сразу.

После просмотра Костель, не говоря ни слова, ушел в свою лабораторию: с ним часто такое бывало, когда его озаряла та или иная идея. Через полчаса он окликнул кресло, подозвав его к себе в лабораторию, и то, не подозревая ничего плохого, послушалось приказа.

Гули все еще продолжали обсуждать фильм, когда Костель наконец отпустил кресло. Теперь, стоя возле двери в зал, оно смущенно перебирало ногами и слушало разговоры своих коллег.

– Вы видели эту девицу? У нее рот вообще не закрывается, – жаловался Бесник. – Вот мне бы за такое губы срастили…

– Да ладно, там же все действие, считай, на другом конце света происходит, – беззаботно ответила одна из гончих. – Ты вообще видел, какие у них вампиры? Ни слуг, ни дома нормального…

– Ты правда думаешь, что где-то существуют такие вот вампиры, которые мало того, что не держат слуг и живут где попало, так еще и влюбляются в еду? Не говори глупости! – отмахнулся от нее гуль.

– Это не глупости. Это – разница в менталитетах, – важно ответила гончая, но, увидев вошедшее в зал кресло, осеклась.

Кресло сияло и искрилось в свете электрических ламп. Блестки были, казалось, повсюду: на ручках, на сидении, на спинке. Даже голова, красовавшаяся на спинке кресла, была покрыта ими и теперь весело сверкала, переливаясь разноцветными бликами.

– Наш господин решил, что сверкающие вампиры – очень свежая и оригинальная идея, но ее, как и все остальное, нужно сначала опробовать на слугах, – как можно ровнее отчеканило кресло, спешно передвигаясь в самый темный угол зала.

Остальные гули вежливо промолчали. Все-таки ссылка на авторитет в этом поместье была весомым аргументом.

Будь проклят этот кризис столько-не-живут возраста, печально думало кресло. Будь проклят человеческий кинематограф, вздыхало оно про себя, пытаясь почесать ручку о стену. Будь проклят тот, кто придумал блестящих вампиров, мысленно рычало кресло, ощущая, как зуд распространяется вниз по ножке. Будь проклята чертова аллергия на блестки.

@темы: abandon all hope, fanfiction

---

да-да, это опять флешмоб х)

Пишет  Хисс:

29.10.2012 в 20:03

Абсурд и Драгонэйдж

URL комментария

как-то много получилось, поэтому под кат - все для сохранения ваших лент!

1. Абсурд и Драгон Эйдж нашли друг друга случайно: недалеко от его дома продавались пиратские диски, и продавцом там был очень симпатичный милый юноша, с которым Абсурд подолгу разговаривал и строил ему глазки. и это было что-то типа "а вот дайте мне ну... что-нибудь вот пожалуйста, ми-ми-ми". так Абсурд познакомился с Драгон Эйджем, Масс Эффектом, Ассассинс Кридом и еще несколькими играми;
2. Абсурд проходил ДА взахлеб, он был полон счастья и восторга, и вообще ДА быстро стал одной из любимых игр Абсурда;
3. в первую очередь, Абсурд протащился от персонажей, конечно;
4. и не только сопартийцев;
5. но от системы взаимодействия с ними (здесь, снова же, не только про романы) - МНОГО ДИАЛОГОВ ДА ДА ДА ОДОБРЕНИЕ/НЕОДОБРЕНИЕ ДРАГОН ЭЙДЖ ПОЛОН СЧАСТЬЯ;
6. Абсурд, в общем, одобряет и сюжет, хотя идея спасения мира абсолютно не нова;
7. но смертников-Стражей он находит годными. ну почти;
8. из сопартийцев Абсурд очень любит Зеврана и Шейлу. и Стена, пожалуй;
9. Зеврана он просто очень любит, потому что он классный, интересный и какой у него гооолос, и вообще он эльф и убийца, а Абсурд весьма предсказуемо падок на такие штуки, иии... фангерлинг, ахаха, что ты делаешь, прекрати, мы должны писать факты о ДА, а не о Зевране;
10. фух. так вот, Шейлу он любит потому, что Шейла ну просто офигенная с ее диалогами и взглядом на мир. Абсурд видит в этой чудненькой каменной глыбе очень большое количество родственного ему пофигизма, и поэтому в компании с Шейлой он ходил очень охотно;
11. Абсурд уважает Стена, но диалоги с ним включать иногда даже стремается. в смысле, он мелкий ушастый Страж, только вчера вышедший из лесу/из Круга Магов, а тут такой мудрый и опытный Стен, ну что за дела - но, кстати, когда в самом конце Стен предложил Стражу уплыть на его родину, Абсурд был ужасно умилен;
12. но при этом Абсурд считает, что Стен - весьма годный образец мышления, чуждого человеку. кунари вообще годны тем, что по ним реальне видно, что они вообще совсем не люди;
13. в отличие от тех же эльфов, которые почти как люди, только эльфы;
14. возможно, конечно, Абсурд чего-то не видит;
15. Абсурду никогда не хватало духу и решимости убить своих персонажей, поэтому он исправно шел на сомнительные сделки с Морриган;
16. но он почему-то уверен, что конца света из этого не получится - зачем бы это нужно той же Морриган или Флемет;
17. а Флемет, кстати, охуенная;
18. Абсурд ненавидит, НЕНАВИДИТ миссию в Орзаммаре. да-да, ту, в которой нужно долго-долго ходить по кишкообразным пещерам, а потом еще и матка, и вообще >_<
19. зато Абсурду в целом нравится вся остальная беготня, хоть от боевки он иногда устает, но это с ним во всех играх так;
20. касательно других сюжетных решений, Абсурд обычно няшечка: он спасает эльфов и исцеляет оборотней в Брессилиане, не оскверняет прах Андрасте, хотя далеко не всегда выпиливает дракона при этом, убивает всяких работорговцев во имя спасения эльфов, спасает магов и вообще;
21. хотя когда-нибудь Абсурд все-таки отыграет мрачного парня, который никого спасать не будет;
22. кому я вру? наверняка не сыграет - Абсурд слишком мягкосердечен для этого;
23. после прохождения первого Драгон Эйджа Абсурд узнал, что будет еще и второй - и то было счастье и эйфория, дааа;
24. Абсурд ждал очень прилежно. Абсурд читал биоваре.ру, хотя так и не решился там написать, смотрел всякие картиночки, читал интервью;
25. и ждал Андерса - в смысле, Андерса из Пробуждения;
26. кстати про Пробуждение - Абсурду оно одной штукой понравилось гораздо больше, чем Ориджин: порождениями тьмы. новым на них взглядом;
27. Абсурд был в восторге, когда увидел говорящее порождение!
28. и, конечно, Абсурд сохранил Архитектору жизнь. и вообще Архитектор клевый, и нужно бы Абсурду добраться и почитать книги по Драгон Эйджу;
29. так вот, про ДА2: следил Абсурд, значит, следил, следил-следил, ждал-ждал, даже купил лицензионный диск красоты ради;
30. и, блин, дождался;
31. про ДА2 сказано очень многое, и Абсурд ничего нового здесь не скажет - мало диалогов, однотипные локации, запоротый в конце сюжет;
32. зато харизматичные неписи - что Мередит, что Орсино, что Аришок. и Варрик, конечно;
33. поэтому Абсурд ждет ДА3 как-то очень осторожно. то есть, конечно, ждет, нооо...
34. в общем, Абсурд просто предпочитает надеяться на то, что провал ДА2 не повторится;
35. пока что Абсурда весьма интригуют будущие сопартийцы, а все остальное не слишком понятно;
36. Абсурд очень хотел бы увидеть Тевинтер;
37. да, Абсурду нравятся тевинтерские магистры как они есть и он не считает магию крови чем-то плохим;
38. Абсурд разделяет магию крови и сделки с демонами. второе реальне глупо;
39. Абсурд не хочет в Орлей! Орлей это же как Франция, только фэнтэзийная!
40. еще Абсурд забыл написать, что архидемоны как они представлены в ДА - это ужасно клево;
41. извращенный Мором древний бог - это же вообще уруру! жаль, поговорить толком не дали;
42. что-то еще про ДА3 было. а, ну да, мы опять играем хьюманами. не то чтобы это было как-то критично, но Абсурду очень нравились предыстории первого ДА;
43. но если отвлечься от всего этого, Абсурд все-таки верит, что из ДА3 может получиться что-то хорошее;
44. ну еще не про саму игру, но так: на самом деле, Абсурд ужасно жалеет, что он прослоупочил первую ФБ. он, кажется, пропустил очень-очень много всякого веселья, а мог бы ведь сходить за ДА-команду и что-нибудь написать, потому что канон классный и любимый. а ДА-команду Абсурд считает ужасно клевой, к слову, особенно в плане сплоченности - Абсурд такого никогда не видел и очень восхищается. нужно бы еще по выкладкам полазить теперь
45. ну вот, написал и захотел переиграть в ДАО, что ж такое-то т_т

@темы: zombie zombie zombie

---

джованни псто

этот миник достоин отдельного поста, потому что он мне нравится.
горячие итальянские парни, суровая вампирская мафия и все такое.
и именно на этом тексте я поняла, что мне нравятся Джованни в целом и оба мои Джованни из текста - ю ноу, Аурелио такой драматичный, и у него все будет так плохо. как он может не нравиться? а Сантино просто такой стильный высоколевельный некромант в дорогом костюме, не особенно заморачивающийся по поводу всякой там морали.
а еще написание этого текста сопровождали всякие пляски с матчастью, во время которых я поняла, что даже гугл знает не все. или знает, но молчит

Название: Семья превыше всего
Автор: fandom Vampire: The Masquerade 2012
Бета: fandom Vampire: The Masquerade 2012
Размер: 2439 слов
Пейринг/Персонажи: Аурелио (Джованни), Таддео (человек), Сантино (Джованни)
Категория: джен
Жанр: дарк
Рейтинг: снова же, позиционировалось как NC-21
Краткое содержание: быть членом семьи Джованни иногда не так просто
Примечание: расчлененка
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Аурелио смотрит, как Таддео залпом выпивает уже третью порцию текилы за последние полчаса, и не понимает, зачем тот вообще мог понадобиться Сантино. Впрочем, Аурелио удостоился Становления не за то, что задавал вопросы; если семья требует привести Таддео – он приведет. В конце концов, ему уже приходилось делать подобное: и когда он был человеком, и позже, когда Сантино даровал ему Поцелуй Доверия. Теперь Аурелио – полноценный не-мертвый, и готов сделать все, чтобы оправдать оказанное доверие. Поэтому он изображает на лице крайнюю степень заинтересованности и вслушивается в бессвязную речь:

– Я ненавижу их всех, – Таддео хватает его за руку. – Они говорят, я должен слушаться, должен ходить на все эти проклятые приемы и собрания, чтобы стать достойным наследником… Еще текилы! – кричит он бармену, а потом снова оборачивается к Аурелио. – Ненавижу, понимаешь?

– Понимаю, – кивая, легко врет Аурелио. На самом деле ни черта он его не понимает: Аурелио потратил большую часть жизни на то, чтобы доказать семье, что может быть полезен, и Таддео кажется ему существом из абсолютно другого мира. – Почему ты просто не уедешь? – Аурелио склоняет голову набок: ему вдруг становится любопытно, какая она, эта другая жизнь.

– Они говорят, что найдут меня, – у Таддео лихорадочно блестят глаза, и Аурелио подозревает, что он не только пьян, но еще и обдолбан. – Они не отпустят меня. Далеко я не уеду, даже если попытаюсь. Я вроде как обречен.

Аурелио чувствует отвращение – Таддео кажется ему безвольным выродком. «Ты просто хочешь пользоваться их деньгами и дальше, признай. Ты и недели не протянешь без своей ненавистной семьи», – хочет сказать он, но произносит лишь:

– Почему ты так думаешь?

Таддео смеется:

– Это, знаешь, как мафия, только еще хуже. Неважно, чем вы там занимаетесь, легально это или нет, но когда вся твоя семья вовлечена в одно и тоже дело – вы перестаете быть семьей, – он приподнимает кабальитос* и, отсалютовав Аурелио, опрокидывает в себя текилу. – Становитесь чем-то вроде клана. Звучит хорошо – один за всех, знаешь ли, все за одного, но на деле ты просто посвящаешь всю свою жизнь служению. А уйти невозможно. У них ведь есть репутация. Им проще будет объяснить, почему я внезапно сдох, чем придумать внятное оправдание тому, почему это я забил на семейное дело и свалил. А все потому, что мы вроде как идеал, – Таддео, усмехаясь, пытается поставить кабальитос на стойку, но в итоге опрокидывает его на пол и глупо хихикает. – В общем, ты не поймешь, если сам не втравлен в такое дерьмо.

Аурелио ведет плечом. Он вспоминает нескольких своих «пропавших без вести» дальних родственников и понимает, о чем говорит Таддео, но почему-то все равно не может унять раздражение. «Ты идиот, отказывающийся видеть свои возможности. Весь мир стоит перед тобой на коленях, а ты просто боишься взять его», – мысленно говорит ему Аурелио, но, взглянув на часы, понимает, что времени на продолжение беседы нет, потому что его наверняка уже ждут. Он склоняется к Таддео и шепчет ему на ухо:

– Да и черт с ним со всем. Забей на семью, забей на обязанности. Поехали ко мне.

Таддео краснеет, пытается повернуться к нему, и – опьянение дает о себе знать – едва не падает с высокого стула. Рефлекторно хватается за воздух в попытке сохранить равновесие, и Аурелио с готовностью приобнимает его за плечи. Он очень доволен: Таддео, кажется, настолько пьян, что не замечает неестественной холодности его тела и, что еще лучше, согласен уже абсолютно на все.

– Ты знаешь, – пьяно шепчет тот, подтверждая догадку Аурелио, – я еще никогда… с парнями…

– Тебе понравится, – устало отвечает он, уводя – почти что унося – Таддео из бара. На улице их поджидает машина; Аурелио надеется, что не слишком задержался – Сантино не любит ждать.

Таддео засыпает почти сразу, и когда они наконец подъезжают к особняку, Аурелио приходится будить его едва ли не пинками. Раздражение его достигает предела; если сейчас выяснится, что Сантино понадобился новый зомби, и этого придурка выбрали потому, что он вписывается в стиль особняка, он будет только рад. От мертвого толку будет явно больше, думает Аурелио, спускаясь по боковой лестнице в подвал и ведя за собой засыпающего на ходу Таддео.

Аурелио каждый раз поражается тому, как устроен этот особняк: подземная его часть, кажется, в несколько раз больше наземной. Его допускали сюда всего несколько раз, но их хватило, чтобы понять: семья Джованни занимается вещами, о которых лучше не говорить вслух даже среди своих.

Его встречают Джино и Дэрент, гули-близнецы: Сантино любит идеальный порядок во всем; один из них – Аурелио так и не научился различать, кто есть кто, – привычным движением вкалывает какой-то разработанный Сантино препарат в шею дремлющего Таддео и забирает у Аурелио обмякшее тело.

– Сантино ждет тебя внизу.

Аурелио старается скрыть волнение: он никогда не был на нижних уровнях. Значит ли это, что Сантино наконец поделится с ним секретами некромантии? Аурелио годами вкалывал на благо семьи ради этого момента. С того самого дня, как впервые увидел мертвого слугу своего «двоюродного дяди» – именно так представили ему Сантино. Тогда Аурелио должен был передать какие-то документы; не обнаружив родственника в доме, он спустился в подвал, и это решение перевернуло всю его жизнь, потому что там его встретил самый настоящий зомби. Совсем как в ужастике: полусгнивший, мычащий что-то нечленораздельное, он протянул руки к Аурелио, намереваясь забрать документы, и тут раздался сухой треск. Через секунду его оторванная рука просто повисла на Аурелио, цепляясь мертвыми пальцами за рубашку, а сам зомби, щелкая челюстью, бессмысленно вытаращился на него пустыми глазницами. Потом послышался щелчок, несколько тихих слов, и зомби рухнул на пол грудой костей и гниющего мяса. Так Аурелио впервые увидел Сантино: серьезного, высокого, седого мужчину с нечеловечески холодными глазами. «Ты Аурелио, так? Я ждал тебя. Прошу прощения за это, – он коротко махнул рукой в сторону зомби. – С ними часто бывают проблемы. А ты, я вижу, довольно бесстрашен для своего возраста и положения». Сантино окинул взглядом дрожащего, бледного, чудом не упавшего в обморок Аурелио, сощурился и, поблагодарив его за документы, ушел куда-то вглубь хитросплетения коридоров и комнат.

А через месяц Аурелио переехал к нему в особняк, где ему рассказали, что на самом деле представляют собой Джованни. С тех пор он жаждет лишь этого тайного знания. Он обманывал и воровал, похищал и убивал людей – все ради этого момента.

Лифт плавно везет его все глубже под землю, и торжество Аурелио растет с каждой секундой. Когда металлические двери плавно распахиваются перед ним, он чувствует себя так, будто его пропустили в рай.

Открывшаяся картина в какой-то момент даже разочаровывает Аурелио. На этом уровне, как и везде, царит хирургическая чистота; никаких легионов ходячих мертвецов – лишь смирные трупы на расставленных в ровную линию столах. Металлические полки вдоль стен, на них – поблескивающие инструменты. Аурелио ожидал увидеть полуразрушенный подвал с изрисованными пентаграммами стенами, святилище какой-нибудь древней богини смерти с алтарем и кровавой жертвой в центре, подземное кладбище – что угодно, но не обычный морг. Определенную изюминку этому месту придает небольшой костер, оборудованный возле одной из стен. Там же Аурелио видит своего ментора. Сантино в такой обстановке мог бы сойти за патологоанатома, но вместо медицинского халата на нем строгий дорогой костюм; он задумчиво помешивает какое-то варево в ржавом котелке, висящем над костром.

– А, Аурелио. Ты вернулся, – Сантино замечает его присутствие не сразу.

– Да. Это тот, кого вы просили привести, – Аурелио провожает взглядом Джино и Дэрента. Те укладывают тело Таддео на один из свободных столов и, коротко поклонившись, заходят обратно в лифт.

– Благодарю, юноша. Все эти годы ты демонстрируешь лояльность и готовность служить целям семьи. Это более чем похвально, – Сантино отрывается от котелка и степенно подходит к лежащему без сознания Таддео.

– Семья превыше всего. – Эта фраза, произнесенная когда-то Сантино, давно стала для Аурелио крестом и девизом.

– У меня есть для тебя еще одно задание. Непростое, но, поверь, награда тебя не разочарует.

– Какое же?

Сантино молча снимает с Таддео пиджак и рубашку, небрежно сбрасывает их на пол и осматривает тело: на нем несколько татуировок – пляшущий скелет на груди и разноцветный дракон на плече. Аурелио трясло бы от нетерпения, если бы он был жив, но он лишь выжидающе смотрит на своего ментора.

– Ты должен стать им, – взяв скальпель, наконец отвечает тот.

Сантино делает аккуратный вертикальный надрез на груди Таддео – прямо между ребер, – и Аурелио растерянно смотрит, как из раны тонкой струйкой стекает кровь. Что он имеет в виду?

– Завтра состоится закрытая встреча, имеющая значение для нашей семьи. Нас, скажем так, забыли пригласить, и поэтому информация о том, что произойдет там, будет особенно ценной. Этот человек, – Сантино на секунду замолкает и берет с полки хирургический зажим. – Таддео. Он должен быть там. Но вместо него на встречу пойдешь ты.

Аурелио молчит; ему вдруг становится жутко. Сантино прихватывает зажимом край раны и мягко оттягивает его вверх. Другой рукой он ведет разрез вниз и останавливается, когда доходит до пупка. На секунду убирает скальпель, будто в задумчивости, а после еще раз аккуратно проводит скальпелем по готовому разрезу, отделяя кожу от жировой прослойки и мышц. Следующий разрез – уже горизонтальный, от бока Таддео к краю первой раны. Сантино осторожно отгибает кожу, стараясь получить как можно более целый лоскут. Аурелио забывает о необходимости сказать что-то в ответ: он смотрит на влажно блестящую плоть и очень хочет отвернуться, а еще лучше – выйти отсюда. Но уйти означало бы сдаться, отказаться от всего, ради чего он служил Сантино, поэтому Аурелио сцепляет руки за спиной и старается не отводить взгляд.

Сантино работает неспешно, но очень профессионально. Третий разрез, еще несколько взмахов скальпеля – он сгибает почти идеально ровный прямоугольник пополам и наконец отрезает его. Сантино держит кожу за уголки и поворачивается к Аурелио. Тот замечает, что татуировка почему-то смазалась; то, что еще недавно было изощренным рисунком, теперь похоже на тест Роршарха, и Аурелио видит в нем то зомби из своего далекого прошлого, то Таддео, прижимающегося к его плечу.

– Довольно странная символика, – голос Сантино выбивает Аурелио из оцепенения.

– Такое сейчас, – он запинается и продолжает уже увереннее. – Кхм, такое сейчас модно.

Сантино в ответ лишь выгибает бровь; развернувшись, бережно вешает лоскут кожи несколько маленьких крючков, а после возвращается к телу. Он точно таким же образом начинает срезать кожу с левой стороны, и Аурелио смотрит, как мерно поднимается и опускается покрытая слоем поблескивающей в ярком свете крови грудь. Таддео ведь еще жив, вдруг понимает он, и от этого становится еще страшнее. Что если он очнется? Каково это вообще: очнуться и обнаружить, что с тебя кусок за куском срезают кожу?

По рельефу обнаженных мышц течет целая сеть кровавых ручейков, они смешиваются, стекают на стол, на живот Таддео, покрытый белесыми комками жировой ткани.

Аурелио уже не знает, так ли он хочет этих секретов Джованни.

– Подойди, – произносит Сантино, осторожно растягивая на пальцах второй лоскут кожи, отличный от первого лишь отсутствием татуировки. Аурелио не без опаски повинуется, и тот подносит свежесрезанную кожу прямо к его лицу, будто сравнивая. – Да, пожалуй, вполне сойдет, – негромко бормочет он.

Аурелио требуется все его мужество, чтобы сохранить спокойствие, но его не хватает на то, чтобы задать хоть один вопрос. Сантино вешает второй кусок кожи рядом с первым.

– Нам повезло, что у вас очень похожий оттенок кожи. Работы предстоит меньше, чем могло быть, – кожу с рук Таддео он снимает гораздо быстрее и уже не так аккуратно, – То, что ты сейчас наблюдаешь – очень древний ритуал, в оригинале гораздо более трудоемкий.

Сантино говорит так, словно читает лекцию. Аурелио кажется, что он сейчас снимет кожу с рук Таддео, будто перчатки, но тот не позволяет себе неаккуратности и спешки. Крючки равномерно заполняются все новыми и новыми светлыми, чуть сморщившимися прямоугольниками. Аурелио уже не следит за процессом – он смотрит на Таддео, еще живого Таддео, впервые в жизни по-настоящему обнаженного.

– Я взял на себя смелость усовершенствовать ритуал и оказался более чем доволен результатами этой работы. Еще сотню лет назад нам приходилось свежевать человека полностью, – продолжает Сантино свою речь. – Теперь же достаточно нескольких участков, при условии, что под рукой есть кто-либо, более или менее схожий с жертвой.

Когда он скупыми, отточенными движениями снимает кожу с лица Таддео, обнажая прячущуюся под ней кровавую маску, Аурелио инстинктивно склоняет голову. Лишенные век ярко-голубые глаза слепо смотрят прямо перед собой, и это, думает он, страшнее всего. Что сейчас видит Таддео?

Сантино переводит взгляд с Аурелио на Таддео – на то, что осталось от Таддео – и вновь удовлетворенно кивает:

– У вас даже волосы одного цвета. Надеюсь, ты не слишком против того, чтобы сменить прическу.

Аурелио пожимает плечами. Он догадывается, что с ним собираются сделать, и волосы – явно наименьшая из его проблем.

– Замечательно. Сними рубашку, – Сантино уходит к котелку, все еще стоящему на огне.

Аурелио подчиняется механически; он путается в рукавах и не может оторвать взгляда от освежеванного Таддео. «Но на деле посвящаешь всю свою жизнь служению», – говорил ему он еще пару часов назад. Что Таддео может знать о служении?

Сантино подносит бокал с бурлящим бордовым напитком прямо к губам Аурелио. Высохшие мертвые внутренности словно огнем обдает; Аурелио теряет весь свой самоконтроль и сгибается пополам, глухо воя от боли.

– Могущество не дается так просто, юноша. Терпи. Докажи, что ты достоин быть одним из нас, – голос Сантино раздается словно со всех сторон. Аурелио кажется, что он звучит даже внутри его головы.

Он пытается обхватить себя руками, сжаться, чтобы хоть как-то унять боль, но обнаруживает, что все его тело покрыто липкой алой слизью. Пальцы соскальзывают, Аурелио едва не падает на колени, но Сантино подхватывает его под локоть и равнодушно бросает:

– Нет-нет, твой драматизм совершенно излишен. У нас не так много времени.

Аурелио сжимает зубы и кое-как выпрямляется. Первая волна боли утихает, а новая не спешит спалить его изнутри еще раз, и он даже может видеть, как Сантино берет с растяжки кусок кожи Таддео и подносит к его груди. Алая слизь с жадностью цепляется за чужую шкуру, приращивает ее к себе, и Аурелио буквально на глазах обрастает плотью Таддео. Кусок за куском Аурелио просто исчезает, словно стирается из этого мира, и уже через минуту он рассматривает свои новые татуировки.

Когда Сантино подносит к Аурелио лицо Таддео, того охватывает ужас. Ему кажется, что сейчас он исчезнет, просто пропадет, и в мире останется лишь глупый страдающий мальчик Таддео, напивающийся в дешевых барах и говорящий о вещах, о которых он ничего не знает. Аурелио не успевает ни отшатнуться, ни закричать - чужая кожа расползается по его лицу слишком быстро; он лишь закрывает глаза.

А когда открывает, то обнаруживает себя.

Сантино подводит его к небольшому зеркалу, висящему над раковиной в углу зала.

«Это все ради блага семьи, – думает он. – Я – Джованни, и моя семья превыше всего». Аурелио пытается думать о том, что это – всего лишь необходимая часть его обучения. Он ведь сам этого всегда хотел, сам годами пытался доказать, что он лоялен и сделает все, что понадобится.

Аурелио отчаянно гонит от себя мысль о том, что все это – пустые самооправдания, потому что в таком случае он пропал. Он просто отказывается верить в то, что ему до одури страшно, что он не хочет свежевать людей, не хочет наращивать их плоть на кого-то другого.

«Я – Джованни. Теперь я точно стану одним из них. Меня наконец обучат всему, как я и мечтал».

Против своей воли Аурелио думает о том, как хорошо было бы куда-нибудь уехать. Он мог бы тихо жить, скрытно питаться, возможно, даже вступить в Камарилью…

«Они не отпустят меня. Далеко я не уеду, даже если попытаюсь. Я вроде как обречен», – грустно улыбается ему Таддео из зеркала.

* кабальитос – специальный стакан для текилы

@темы: abandon all hope, fanfiction

---

у нас тут совсем зима, и это крайне внезапно, потому что предыдущие пару лет зима приходила хорошо если в середине-конце января.
с одной стороны, это ужасно. потому что по утрам я больше всего похожа на такую... ну, лошадь-азиатку: я цокаю каблуками и передвигаюсь как те китайские дивы с перемотанными ногами - маленькими шагами, потому что ВЕЗДЕ ЛЕД, и это все очень-очень раздражает. да и вообще, не люблю я снег и холод.
а с другой, вот шла я сегодня домой, когда темнело, и смотрела на то, какие деревья в снежочке красивые стали.
хотя все равно обратно законную осень хочу.
***

про Скайфолл

а еще я сходила на последнего Бонда, который "Координаты Скайфолл", и это было... вот знаете, клево.
очень клево. хотя и странно. я упорно пыталась вспомнить всяких старых Бондов, которых смотрела в детстве, и по Скайфоллу очень видно, как современность со всеми ее запросами и реалиями повлияла на всю серию. первые фильмы мне запомнились, как крутые шпионские боевики - Скайфолл гораздо более драматичен. да, полно экшена, но эта личностная драматичность вылазит на первый план. хотя я не сказала бы, что это плохо. просто по-другому.
визуальный ряд просто ВОСХИТИТЕЛЕН БОЖЕСТВЕННО ПРЕКРАСНО КАКИЕ КАДРЫ ПЕЙЗАЖИ РЕШЕНИЯ - я тащился весь фильм от и до. причем его великолепие начинается аж со вступительных титров с очень годной песней Адель. вот это были прямо вступительные титры моей мечты, не меньше - очень красивый видеоряд, еще и глубокий безо всякого там три-де. и еще ужасно охренительная сцена в этом помещении со стеклянными дверьми и стенами и кучей всякой иллюминации. я уж молчу про пейзажи Шотландии - это было слишком великолепно для того, чтобы быть правдой. вот, кстати, такой визуальный ряд притащил за собой кучу всяких общих пейзажей и неспешных крупных планов. мне, в принципе, зашло хорошо, но, например, моя мама сочла их слишком затянутыми.
экшен, кстати, тоже был клевый. хоть и масштабный, с явной демонстрацией возможности современных технологий - и это я расцениваю тоже скорее как дань моде, чем как реальную необходимость. хотя красиво, что тут скажешь.
а еще в Бонде теперь есть мальчик-хипстер Q. он реальне хипстер, только оленя на свитере не хватает, и я с этого много хихикала.
и да. в фильме была целая гомосексуальная шуточка и еще несколько кадров, к ней прилагающихся. и вроде бы там был такой весь из себя психопат, но Антон стонал мне в плечо и сразу начал шипперить всех подряд х)
кстати, про психопата. он был просто офигенен. играл его вот этот дядя, и вне роли я бы его в жизни не узнала х) но сыграл просто офигенно, злодей получился что надо - психопат, но какой стильный! да и сам Крейг был традиционно хорош, этакий мужчина из стали и льда и терминатор во плоти.
и теперь про минусы. уж не знаю, с чем это связано, но в фильме ЗАПОРОТЫ ДИАЛОГИ ВООБЩЕ ВСЕ.
там есть крутые фразы от злодея, НО ГДЕ БЫЛ СЦЕНАРИСТ, КОГДА ПИСАЛИ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ФРАЗЫ? я смутно полагаю, что он, офигев от собственной гениальности, помахал всем ручкой и сказал, что ничего лучше уже быть не может и он, гордый собою, сваливает из этого гадюшника прямо на Олимп.
в общем, пересматривать если и буду, то определенно с выключенным звуком
***
как любила повторять моя препод по логике, не к ночи она будет помянута, "не умножайте сущности без надобности!", поэтому псто с флешмобом будет прямо здесь. х)

Пишет  Мириамель:

09.10.2012 в 08:08

Абсурд и анонимные сообщества.

URL комментария

1. охохо. Абсурд любит анонимные сообщества.
2. во всяком случае, он любит их читать, но вот в массовом безумии участвовать то неохота, то как-то неловко и стеснительно даже.
3. так что не быть Абсурду примерным аноном, разводящим холивары и плодящим всякие сплетни.
4. с другой стороны, за теми же холиварами Абсурд наблюдает с живейшим любопытством. забавно ведь!
5. Абсурд всю ФБ читал Инсайд. в том числе тщательно просматривал обсуждения в поисках упоминаний своей команды - а таковых было мало.
6. Абсурд считает, что это очень хорошо
7. с другой стороны, один тред на Инсайде, где Абсурд постоянно тусовался, все-таки был.
8. и тут привет и луч любви треду мотивации и поддержки - мрмрмр, я вас люблю :3
9. Абсурд - ужасный паникер, когда дело касается его текстов. более того, пишущий Абсурд - такая маленькая королева драм, которой кажется, что она пишет просто ужасно и в приличном обществе ее забьют камнями за такие тексты. собственно, с того и начались походы Абсурда в тот тред: он расценил его как этакую группу психологической поддержки. в смысле, у него была огромная необходимость в том, чтобы ныть и паниковать, но в команду с такими загонами идти он ужасно стеснялся и вообще считал это хреновой идеей. однако Абсурд все равно прославился на всю команду склонностью к отчаянному самобичеванию
10. а потом Абсурд даже получил там имя
11. и с тех пор (с миди 3 левела) и до самого конца ФБ тусовался там потому, что в этом треде все ужасно классные.
12. деанонимизации анонов из треда поддержки Абсурд ждал не меньше, чем деанона любимых команд.
13. Абсурда-анона шипперили. Первый!
14. помимо этого, Абсурд подписан на Правдоруб, который он считает ужасно интересным.
15. и опять же, Абсурд вообще ничего туда не пишет, но из любопытства и жажды изучения людей читает треды.
16. и тыкает голосование, естественно. Абсурд любит тыкать всякие голосования
17. еще Абсурд иногда заходит на двач. чаще ему кидают ссылки на отдельные треды, но иногда он заходит сам.
18. заходит, дивится, тыкает пару кнопок и уходит.
19. двач слишком велик для Абсурда х(
20. но в целом Абсурд находит очень любопытным то, как анонимность сносит людям крышу, хотя отношение к феномену как таковому довольно неоднозначное. Абсурд понимает, почему так, но иногда количество дерьма, льющееся из людей, пугает. вот такие дела.

@темы: zombie zombie zombie

---

спецквеста и реквиема псто

Абсурд на ФБ научился делать гифы и на бонусе 4 левела радостно это демонстрировал собственно, гифочка. все равно их девать некуда.

наконец-то я могу сказать это.
НЕНАВИЖУ ЭТОТ УНЫЛЫЙ, ЗАТЯНУТЫЙ, СКУЧНЫЙ ФИЛЬМ
но перед спецквестом я, сурово решив, что "все для любимой команды!", даже его пересмотрела. а потом много думала о том, как вообще к моему ФЕЕРИЧЕСКИ ПРЕКРАСНОМУ канону прикрутить этот затянутый ад из однотипных кадров и типа-глубокой-драмы.
дедлайн был неумолим, и из боли, слез и страданий родился вот этот текст.
и тут еще благодарности:
треду мотивации и поддержки. что б я без вас делала :3
и прекрасной  Мириамель, которая утешала и поддерживала меня в личке. :3

Название: Смерть после смерти
Автор: the absurd.
Бета: добрая девочка
Размер: 5286 слов
Пейринг/Персонажи: Салар (Каесид), Ольдар (Ласомбра), другие
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: желания Салар исполняются, но совсем не так, как она хотела
Примечание: ретейлинг сюжетной линии Сары Голдфарб
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Лето

«Летом Брайтон-Бич расцветает, как пробившийся сквозь груды мусора сорняк на помойке. Людей здесь становится все больше и больше, и я уже скучаю по тем ночам, которые проводила в одиночестве на берегу океана: теперь пляжи никогда не бывают пустыми.
Ольдар говорит, что там, у тебя, в загробном мире есть море.
Хотела бы я знать, сидишь ли ты на его берегу, как сижу в этом мире я.
В конце концов, раз мы оба мертвы, с чего нашим загробным жизням так сильно отличаться друг от друга?»
Салар складывает недописанное письмо пополам и кладет на тумбочку, прямо на приглашение на какой-то благотворительный бал от «Малин и Блок». Это своеобразная маленькая традиция: она жертвует им деньги на исследования и проекты, а они исправно присылают Салар приглашения на свои мероприятия. Салар никогда там не появляется. Впрочем, ей приятно знать, что в одном из этих зданий, похожих на бетонные братские могилы, сидит человек, который раз в несколько месяцев заботливо выводит ее имя на серебристой мелованной бумаге.
Салар встает, вытягивается во весь рост – семь футов идеально белого мертвого тела – и, взглянув на часы, идет приводить в порядок бумаги для Ольдара, который должен прийти с минуты на минуту.
Ольдар – Ласомбра, Епископ Шабаша; Салар знает о нем немного: только то, что он из Норвегии и в письмах подписывается как «Ольдар Г.». И, конечно, то, что Ольдар охоч до тайных знаний так же, как сама Салар: именно он приносит ей рукописи, книги и документы на расшифровку.
Ольдар заходит в жилище Салар как к себе домой; он снова в своем любимом белоснежном костюме – Салар не знает, скучает ли Ольдар по снегу или же просто издевается над ней. Она взмахом руки отсылает его в гостиную, а сама подходит к столу в прихожей, на котором аккуратной стопкой лежат бумаги, исписанные каллиграфическим почерком. Ольдар по привычке садится на диван и окидывает взглядом комнату, своей стерильностью похожую на операционную. Улыбаясь, он берет с тумбочки письмо, и, закинув ногу на ногу, вчитывается в строки. Салар, заходя в гостиную, просматривает свои переводы ритуалов, решая, какие знания можно дать Шабашу без риска обречь этот район на локальный Апокалипсис.
– Тебе стоило бы перестать писать ему письма, – Ольдар небрежно кладет лист бумаги на место, когда Салар подходит к нему и садится рядом.
– Почему? – она пожимает плечами и отворачивается, избегая его взгляда.
– Это глупо, Салар. Тебе, в отличие от него, повезло пережить смерть, и на что ты теперь ее тратишь? На самоуничижение?
– Предлагаешь забыть? Даже если я виновата в его смерти?
– Особенно если так, – он берет у Салар бумаги, смахивает с них ее седой волос и вчитывается в текст. – Украсть из могилы череп, отпилить от него макушку и сделать из этого чашу? Джованни в своем стиле, - фыркает. – Салар, все это – сентиментальная чушь. Если тебе так его не хватает, ты можешь поговорить с ним.
– Он покончил с собой после того, как увидел меня мертвой… не-мертвой, – Салар холодно улыбается, смотрит Ольдару в глаза и видит в них то, чего не хочет видеть никогда и нигде: собственное отражение. – Я не знаю, помнит он что-нибудь из своей жизни или нет, но не хочу, чтобы он видел меня… такой.
– Я могу сказать тебе только то, что твой жених был не самым умным человеком. В конце концов, ты не Носферату.
Салар отводит взгляд и поправляет длинные седые локоны. Недаром говорят, что в волосах заключено прошлое: она не обрезает их, хранит, как напоминание о боли в растягивающихся под влиянием Становления суставах и костях, о неестественно заострившихся хрящах, о черных, лишенных белка и радужки глазах. И, конечно, об ужасе во взгляде Дерека, когда она, сбежав от своего создателя, пришла к нему. «Ты чудовище», - сказал он ей тогда, и это был последний раз, когда она видела его живым.
– У меня для тебя кое-что есть, – Ольдар достает из портфеля потрепанную книгу и протягивает ей. – Дневник какого-то Каесида, – Салар проводит пальцами по кожаному переплету. – Там какая-то хитрая шифровка, я так ничего и не понял. Может быть, ты разберешься.
– Спасибо, – кивает она, и Ольдар встает с дивана.
– Не за что, – он прячет бумаги в портфель и направляется к выходу. Салар, по обыкновению, провожает его до двери, и уже на выходе Ольдар оборачивается. – И не дай бог твоему мертвому жениху увидеть море загробного мира.
Салар растерянно прижимает к груди дневник и бросает на прощание: «Удачи».
***
«Исследования, которым я посвятил свою жизнь, показали, что кровь фей дает нашему клану абсолютно уникальные возможности, не доступные другим каинитам. Но даже я не мог представить, насколько сильно мы от них отличаемся.
Тени, окружившие мое убежище, с каждой ночью становятся все реальнее и страшнее. Они пришли за моими тайнами, и долго я не продержусь. Я записываю свои разработки в надежде на то, что они попадут в руки Каесид, потому что если их сможет расшифровать кто-то другой – мы пропадем: открытие, сделанное мной, может изменить все.
С помощью крови фей мне удалось преодолеть проклятие Каина. На какое-то время я вновь стал живым, смог почувствовать вкус человеческой пищи, услышал биение собственного сердца, и, что важнее всего остального, я увидел рассвет и не сгорел заживо. Спустя двести тридцать лет, проведенных во мраке, я снова увидел восход Солнца.
Каинит, читающий эти строки, поверь мне: во всех наших ночах нет ничего, что могло бы сравниться с этим.
Ритуал, проведенный мною, также смог обратить проклятие вспять: мои глаза вновь стали такими, какими были до смерти, а кожа приобрела практически нормальный цвет. Мое открытие, несомненно, приведет меня к гибели, но я надеюсь, что кто-нибудь из Каесид однажды сможет продолжить мои исследования. Наверное, мне стоило бы унести это знание с собой в Ад, но я не хочу лишать своих сородичей возможности хоть на несколько часов выбраться из той тьмы, в которой мы вынуждены существовать.
Для ритуала потребуется очень много крови…»
Салар отрывается от чтения и растерянно встает с кресла – дневник выпадает у нее из рук и с глухим стуком падает на пол. Знал ли Ольдар, какие тайны скрываются на пожелтевших страницах? Подозревал ли? Салар резко поворачивается и начинает мерить комнату шагами – из одного угла в другой, словно загнанное в клетку дикое животное. Ее сир, Ольдар, остальные вампиры, с которыми ей доводилось разговаривать, – все в один голос утверждали, что проклятие необратимо. Теперь, когда выяснилось, что это, возможно, не так, Салар буквально физически ощущает: все, во что она верила пятьдесят девять лет, рушится, словно под натиском снежной лавины.
На глаза ей попадается стоящая на каминной полке старая фотография. Они с Дереком сделали ее в день своей помолвки; Салар смотрит на выцветшее изображение так, будто увидела его в первый раз.
На фото она обнимает Дерека и они оба улыбаются. Салар, тогда еще носившая совершенно другое имя, выглядит абсолютно счастливой; на ней – любимое красное платье, которое так нравилось Дереку. Сейчас она рассматривает девушку на фото и не узнает в ней себя: на фотографии у нее каштановые волосы и аккуратный, хоть и несколько крупноватый нос. И глаза, казалось бы, самого обыкновенного серо-зеленого оттенка, но Салар смотрит на четкие грани между белком, радужкой и зрачком, как на истинное чудо природы. У нее в доме нет зеркал: она лично разбила все, которые были. Салар не нужны зеркала, чтобы увидеть себя со стороны: тощее, нелепо высокое, холодное мертвое тело с неестественно вытянутыми ушами и носом. С этими проклятыми провалами вместо глаз.
В детстве бабушка часто говорила Салар, что глаза – это зеркало души.
Салар – снежно-белый бездушный труп – смотрит на живую себя до тех пор, пока изображение перед глазами не превращается в смазанное красное пятно.
Она думает, что жизнь одного человека – не такая уж большая плата за возможность вытащить свою душу из Ада на пару часов. В конце концов, людей много. Чертовски много. Особенно в Брайтон-Бич. Особенно летом.
***
Обескровленная мертвая женщина с каштановыми волосами лежит лицом в пол прямо посередине безукоризненно-чистой гостиной. Сидящая неподалеку Салар недовольно морщится, но лишь на секунду: сейчас ей нужно сосредоточиться на другом.
Ночью она сняла с окна тяжелые темно-синие шторы, и теперь Салар с опаской смотрит, как в ее дом впервые за все те годы, что она живет в Бруклине, пробирается солнечный свет. Она очень точно следовала всем инструкциям, которые безымянный Каесид оставил в своем дневнике, но ей все равно страшно.
Салар никогда не видела, как сгорают вампиры. Только слышала от Ольдара: время от времени тот начинал рассказывать ей странные и часто страшные истории из своей жизни. В том числе и про Камарилью; в том числе про войну, идущую между двумя фракциями; с особой любовью Ольдар рассказывал о том, как после допроса они оставляли «лицемерных камарильских шлюх» связанными на открытом пространстве и ждали рассвета.
Вампиры, рассказывал Ольдар, выли от боли и ужаса так, что у одного гуля полилась кровь из ушей.
Теперь Салар со страхом наблюдает за солнечным лучом, скользящим по полу ее дома. Она еще помнит, как должен выглядеть рассвет, хотя с каждым годом воспоминания о солнце становятся все более смутными; Зверь внутри нее шепчет, что оно – враг каких не сыскать, и нет и быть не может никакой красоты в том, что превратит тебя в пепел.
Зажмурившись, Салар протягивает руку, подставляя ее под предрассветный солнечный луч. Белая кожа, кажется, вспыхивает – но она всего лишь отражает свет.
В первые несколько секунд ничего не происходит.
А потом Салар слышит, как ее ссохшееся мертвое сердце вдруг оживает и делает первый удар.
На линии горизонта показывается солнце.
Салар впервые за пятьдесят девять лет делает вдох. Легкие расправляются; в горле першит, и она кашляет: внутри все будто покрыто слоем пыли. Потом, прочистив горло, встает с пола и робко подходит к окну. Солнце лениво показывается из-за горизонта, заливая океан ослепляющим светом; Салар распахивает окно настежь и протягивает руки к солнцу. Ее мертвое тело меняется прямо на глазах. Кровь приливает к кончикам пальцев, и сама жизнь бежит вслед за ней; под стремительно розовеющей кожей проявляются тонкие синие вены.
Салар думает о том, что они похожи на реки, тянущие свои воды к бескрайнему океану.
Она чувствует, как легкая дрожь пробирает ее тело, и счастливо смеется: оказывается, Салар давно забыла, каково это – быть живой, и каждое ощущение кажется ей совершенно новым. Она чувствует себя ребенком, познающим мир с самых азов.
Салар отходит от окна только тогда, когда солнце полностью встает; она оборачивается, полной грудью вдыхая свежий воздух, и смотрит на зеркало, украденное ею ради сегодняшнего дня. Она больше не нервничает, полностью доверившись автору дневника, и поэтому спокойно подходит к шкафу, на дверце которого висит красное платье. Салар переодевается медленно, наслаждаясь прикосновениями легкой ткани к коже.
Через несколько минут она, улыбаясь, подходит к зеркалу.
Первое, что видит Салар – собственные серо-зеленые глаза. Она отходит от источника света, подходя ближе к зеркалу, и зрачок мгновенно расширяется. На секунду Салар замирает от страха: ей кажется, что его чернота снова закроет радужку и белок, но стоит ей повернуться к окну, как зрачок испуганно сжимается в точку, а Салар с облегчением выдыхает. Теперь она может рассмотреть себя как следует.
Глаза и кожа ее точно такие, какими были при жизни, а вот остальное все еще не так близко к совершенству, как хочется Салар. Она собирает волосы и поднимает их вверх, крутясь перед зеркалом: после смерти Салар исхудала и вытянулась в рост, и если тонкий острый нос на живом лице смотрится, пожалуй, даже лучше, чем ее собственный, то фигура – действительно проблема. Платье безнадежно коротко и висит на ней, будто на вешалке.
Салар разочарованно выдыхает.
Достичь совершенства будет не так просто.
Через пять дней и еще две смерти Салар пытается выветрить из комнаты отвратительный запах перекиси водорода. Она сидит в кресле, с наслаждением перебирая мягкие каштановые локоны: ей удалось найти в своей библиотеке заметки о Цимисхе и их искусстве изменения плоти, и теперь дело лишь за тем, чтобы скомбинировать эти два умения. Тем более что теперь для совершенства есть причина даже более существенная, чем ее тщеславие. Салар, мечтательно улыбаясь, берет с тумбочки недописанное письмо и, закусив губу, дописывает туда несколько строк.
«Дорогой Дерек.
Я даже не мечтала о том, что мы вернемся с того света в один день. Это так правильно и так… сказочно.
Я встретила тебя, когда перед закатом выходила на пляж, полюбоваться на океан – в свете умирающих алых лучей он становится еще прекраснее. Ты подошел ко мне, сказал, что тебе кажется, будто мы уже где-то виделись…
Ты еще не помнишь, кто я такая. Я все понимаю: ты слишком долго был мертв. Но ты обязательно вспомнишь. Твое новое имя – Конрад.
Я по тебе скучала. Всегда твоя, Салар д’Фогбар».

Осень

«В этой жизни ты стал наблюдательнее, Дерек. Все удивляешься, почему я каждый раз выгляжу как-то немного иначе, почему меняются рост и фигура.
Обещаю, что перестану менять твою память, как только снова стану собой.
Надеюсь, ты простишь меня: я делаю все это для нас. Я не знаю, вспомнишь ли ты меня, когда мои эксперименты, наконец, увенчаются успехом; но даже если нет – я просто чувствую, что должна».
Текст обрывается; письмо валяется на полу среди бумаг. В низу листа – засохшее пятно крови.
Вместо запаха перекиси водорода в гостиной теперь витает тошнотворно-сладковатый запах разложения, и это очень раздражает Салар.
Она снова крутится возле зеркала: платье уже не висит, но вернуть прежние формы она все еще не может; но, кроме этого, в росте нужно убрать еще дюйма четыре, а это гораздо сложнее.
Салар, вздохнув, снимает платье; время ее жизни подходит к концу, и она по привычке ложится на пол, ожидая, когда тело выгнется в очередной предсмертной агонии. Закрывает глаза, предугадывая происходящее за секунду до того, как оно случается.
Вот сейчас ее тело прогнется в позвоночнике, и она на долгие несколько мгновений застынет, ощущая, как мышцы, суставы и кости, измененные искусством Цимисхе, восстановят свою прежнюю форму; это все равно, что быть растянутой на дыбе, думает Салар, ощущая, как ее ноги пронзает тупая, ноющая боль. Через секунду она охватит все тело, и способность думать просто покинет Салар.
Умирание занимает обычно минут пять, не больше, но Салар кажется, что часы просто врут ей: смерть не задумывается о времени – она занимает вечность. Салар встает с пола, мертвая и чертовски голодная – смерть каждый раз пробуждает в ней просто звериный аппетит, – и, пошатываясь, на четвереньках добирается до угла комнаты. Там в ряд выстроены пустые и полупустые бутылки: Салар нужно все больше и больше крови, чтобы возвращать себя к жизни.
Она жадно припадает к одной из бутылок, расслабленно откидывается на стену и упирается рукой во что-то мягкое. Это «что-то» оказывается мертвым молодым парнем; пустые глаза смотрят прямо на Салар, и та морщится, отворачиваясь.
Убийство, думает она, – не проблема. Пожалуй, это как раз самая легкая часть. Но эксперименты и Конрад отнимают все ее время: Салар не может выкроить и пары часов на то, чтобы сделать уборку.
Салар добилась очень многого, но с каждой неделей становится лишь сложнее: ей нужно все больше крови, чтобы продлить свою имитацию жизни и при этом продолжить исследования. Максимум, которого ей удалось добиться – двенадцать часов полноценной человеческой жизни; двенадцать часов, проведенных с Конрадом: они гуляли по пляжам, ходили в кино, занимались сексом, и Салар готова убить еще тридцать семь человек за то, чтобы повторить этот день.
Салар, цепляясь за стену, встает и бросает взгляд на фотографию на каминной полке. Она обещает себе, что сделает еще одну, как только платье придется ей впору. Салар прикрывает глаза и улыбается, представляя, как будет обнимать Конрада; она повиснет на нем – и он рассмеется, а потом щелчок камеры запечатлит их счастье. И Салар обязательно будет выглядеть такой же счастливой. И такой же красивой.
Она берет в руки листки бумаги, исписанные формулами и короткими записями, часть которых невозможно прочесть: они все перепачканы кровью; кажется, все в этой комнате покрыто багровыми пятнами. Салар устало закрывает глаза и считает до десяти.
Все равно там все было неправильно, думает она и рвет записи на несколько десятков неровных клочков. Остаток ночи Салар вытаскивает трупы из своей квартиры, чтобы похоронить их в огромном равнодушном океане.
***
Конрад уезжает к родителям в другой штат, и Салар полностью погружается в свое исследование. Она так увлечена изучением Цимисхе и собственными расчетами, что едва не забывает о запланированном визите Ольдара; времени хватает лишь на то, чтобы прикрыть пятна на мебели скатертями и красивыми кружевными салфетками и застелить пол мягким ковром. Совершенно не подходящим под цвет обоев, ворчит она.
Ольдар заходит в ее убежище, как обычно, нагло и свободно – так, будто он здесь действительно желанный гость. Салар молча отходит в сторону, надеясь, что он ничего не заподозрит: Шабаш, конечно, не запрещает эксперименты, требующие большого количества крови, но Ольдар имеет полное право потребовать объяснений.
Надежда Салар рушится в первые же три секунды. Ольдар застывает, будто гончая, почуявшая добычу: абсолютно неподвижный, он лишь втягивает носом воздух.
Конечно, некстати думает Салар, кому еще чуять кровь и убийства за милю, как не цепному псу Шабаша.
Ольдар мягко улыбается и оборачивается к ней:
– Салар, душа моя, неужели ты все-таки отвлеклась от самоедства и душевных терзаний?
Его голос сладок, как запах разложения.
– Просто небольшое исследование, – она дергает плечом, борясь с желанием выставить его из квартиры.
Ольдар срывается с места так же внезапно, как застыл минутой раньше, и оказывается в гостиной до того, как Салар вообще понимает, что произошло. Он снимает салфетку с ближайшей полки и, склонив голову набок, задумчиво смотрит на кровавое пятно, а потом подбирает лежавший под салфеткой клок бумаги. Салар ощеривает клыки в нервном оскале, но быстро берет себя в руки; Ольдар делает вид, что не заметил этой вспышки агрессии.
– Изменчивость? Дисциплины Цимисхе? Зачем тебе понадобилось столько крови?
Он становится прежним: наглым, уверенным в себе холодным Ольдаром. Подходит к дивану, с комфортом располагается на нем, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.
– Значит, в той книжице, которую я тебе принес, все же было что-то любопытное.
Салар растерянно молчит. Это как раз то знание, которое ни в коем случае не должно попасть к Ольдару. Тот понимает ее молчание, но лишь пожимает плечами.
– Я мог бы вытянуть из тебя это знание, если бы захотел. Впрочем, хочешь хранить свои маленькие грязные тайны – пожалуйста.
Салар с облегчением улыбается, но Ольдар продолжает:
– С конца августа – почти сорок пропавших без вести.
Она гордо вскидывает голову и пристально смотрит на него черными провалами глаз. При всей ее ненависти к этой части проклятия, даже Ольдар не может долго выносить ее взгляд.
Черт бы побрал этого Ласомбра, думает Салар, продолжая хранить молчание.
– Трупы, которые ты выносила из квартиры и сбрасывала в океан. Мне кажется, если я отправлю кого-нибудь проверить дно, там обнаружатся все пропавшие.
Салар жалеет о том, что не может убивать взглядом.
– Когда ты попадешься, я не полезу за тобой в пекло.
Салар недоуменно моргает.
– Когда я попадусь? А если я не попадусь?
– Попадешься, – Ольдар пожимает плечами. – Ты чертовски неопытна и неаккуратна, так что это лишь вопрос времени. Второй вопрос заключается в том, кому именно ты попадешься, - он пристально смотрит ей в глаза, и Салар кажется, что тени в углах комнаты начинают шевелиться. – Если до тебя доберутся охотники…
– Я не назову им твоего имени, если ты об этом.
Тени покорно ложатся на место.
– Умница. И раз уж ты так увлеклась серийными убийствами… – Ольдар достает из кармана пиджака небольшую записную книжку. – Это мне принесли вместе с дневником. Автор, конечно, другой, но содержание может быть не менее любопытным.
Салар осторожно забирает записную книжку; Ольдар улыбается, глядя на ее руки, и это нервирует, очень нервирует. Она понятия не имеет, что сказал бы этот надменный Ласомбра, узнав, чем в действительности занимается Салар. Ей кажется, он одобрил бы этот эксперимент, но здравый смысл подсказывает: лучше не проверять.
– Содержимым этой записной книжки ты поделишься со мной, – Ольдар подходит к ней вплотную, – хочешь ты этого или нет. Оно представляет ценность для Шабаша. – Салар кивает; Ольдар ниже ее ростом, но он все равно смотрит на нее сверху вниз. Зверь внутри Салар скалит клыки – снежно-белое тело чудовища не хочет противиться своей животной природе.
У нее вообще не так много контроля над этим обликом.
– Тебе следует лучше питаться, – Ольдар берет ее лицо за подбородок, внимательно всматривается в глаза. – И бросить эти дурацкие иллюзии.
– Это не иллюзии! – рычит Салар прежде, чем успевает понять: Ольдар в курсе всех ее дел. А когда понимает, становится уже поздно: он смеется, и смех отражается от стен, накатывает на Салар со всех сторон, сжимается вокруг нее.
Салар чувствует себя маленькой потерявшейся девочкой.
– Проклятие Каина необратимо. Ты никогда не будешь живой, Салар, – Ольдар делает пару шагов назад, оправляя безупречно выглаженный белоснежный пиджак. – Впрочем, ты еще слишком юна для того, чтобы просто смириться. Наслаждайся.
Ольдар уходит, а Салар еще долго не двигается с места.
***
Салар приходит к выводу, что Ольдар просто слишком стар, чтобы помнить о жизни хоть что-то.
Но у нее есть цель. У нее есть Конрад. И она, в отличие от Ольдара, точно знает, что от проклятия можно избавиться.
Салар посвящает опытам все свое свободное время; теперь она даже жертв приводит сразу по несколько человек – просто связывает их и выкачивает кровь по мере необходимости. По гостиной летают мухи: они откладывают личинки в мертвецах и даже в еще живых, черными шевелящимися саванами укрывают трупы, не переставая жужжать ни на секунду, но Салар нет до них никакого дела.
Она все еще не научилась сочетать искусство Цимисхе с умениями своего клана, но с каждым разом, с каждой жертвой она все ближе к совершенству. К возвращению Конрада, решает Салар, ее тело должно быть идеальным.
Салар встретит его в своем красном платье, и он все вспомнит. Она мечтательно улыбается, отгоняя мух и ловя свое отражение сразу в пяти зеркалах. Салар проводит перед фотографией все больше времени, и в одну из ночей ее тело вместе с жизнью получает совершенную форму.
Салар надевает свое любимое красное платье и весь день, от рассвета до заката, просто сидит перед зеркалом, умиротворенно рассматривая собственное отражение. А с заходом солнца снова мертвая Салар, переполошив насекомых, бездумно набрасывается на ближайшего своего пленника: голод теперь перекрывает все, но это не имеет никакого значения, потому что цель оправдывает средства. Во всяком случае, именно это шепчет ей внутренний Зверь.
Конрад возвращается на следующий день и назначает Салар встречу на их секретном пляже, далеком от общественных, в одиннадцать часов вечера.
Перед тем, как выйти из дома, она целует Дерека на фотографии. На удачу.
Океан сегодня на редкость тих; лучи заходящего солнца ласкают толщу воды, и океан в ответ тянется к ним миллионами маленьких волн. Конрад стоит спиной к Салар – она не спешит окликать его, готовясь к самой важной своей встрече.
Наконец, он оборачивается, и появившаяся на его лице улыбка почти сразу сменяется обеспокоенностью.
– Салар? Что с тобой?
– Дерек, ты узнаешь меня? – она, улыбаясь, подходит ближе.
– Что с твоим платьем? Почему ты в крови? – Салар будто не слышит Конрада, она просто делает еще несколько шагов ему навстречу. Она потратила месяцы на то, чтобы стать живой, такой, какой была при жизни, и теперь Салар не хочет замечать кровавых пятен, покрывающих платье. Салар не хочет замечать никого и ничего, кроме Конрада – кроме Дерека, которого она видит в Конраде.
– Дерек, это я. Салар. Мы должны были пожениться, – Салар прижимается к нему всем телом, и ее надломленный голос больше похож на собачий скулеж. – Ты помнишь?
Конрад отстраняется и обеспокоенно смотрит на Салар. Ее серо-зеленые глаза нездорово блестят в сгустившихся сумерках, а потом зрачок резко расширяется – через мгновение он закрывает сначала радужку, а потом и белок, и Конрад резко отшатывается.
Салар падает на колени, а дальше все идет по привычному ей сценарию: тело выгибается дугой, кожа теряет цвет – она умирает.
В голове у Салар бьется лишь одна мысль: неправильно. Все неправильно. Она умирает слишком рано. Когда она поднимает взгляд на Конрада, тот, парализованный ужасом, неотрывно смотрит на нее.
Салар узнает этот взгляд. Она слабо улыбается и спрашивает:
– Ты узнал меня, Дерек? Узнал?
– Ты чудовище! – лепечет Конрад, и Салар просто перекашивает от злости.
«Ты чудовище!» – кричал ей Дерек, и сейчас эти слова снова эхом отдаются внутри ее головы. Зверь вырывается наружу, и Салар, вновь преданная любимым мужчиной, прячется за него, не желая больше слышать это проклятое слово.
Конрад звал чудовище – и он его получил: у снежно-белого зверя считанные секунды уходят на то, чтобы разорвать хрупкое горло; кровь толчками покидает тело Конрада, и зверь с наслаждением лакает теплую алую жидкость прямо из раны.
Тело Салар полностью перепачкано в крови; красное платье порвалось и теперь жалкими лоскутами обматывает тело так, будто бы нет никакого платья и никакой кожи – одна лишь обнаженная плоть.
Где-то вдалеке часы пробивают полночь, и в Брайтон-Бич приходит зима.

Зима

Салар вновь дома. Зверь, свернувшись внутри нее, спит, сытый и довольный.
Она рассеянно прижимает к груди мертвое тело Конрада и отчаянно хочет понять, как так получилось. Салар очень плохо помнит события прошедших нескольких часов, но оставшиеся отрывки воспоминаний навевают страх и отвращение к себе.
Все мертвы, думает Салар, Дерек мертв и Конрад тоже мертв. И она сама мертва – Ольдар был прав с самого начало, но за своей фанатичностью она не видела ничего.
И теперь она сидит, обнимая труп, а вокруг нее настоящая скотобойня. Даже хуже: мухи ползают по гниющим мертвым телам; запахом разложения, кажется, пропиталась и сама Салар.
Ее некогда до педантичности чистая гостиная теперь – лучшая декорация для фильмов ужасов.
Салар решительно встает с пола и принимается за уборку – у нее есть вся длинная зимняя ночь. Она убирает трупы – все, кроме тела Конрада, – просто перетаскивает их на ближайшую пустую пристань, отводя глаза немногочисленным случайным прохожим: в этой части Брайтон-Бич вообще не слишком много желающих разгуливать ночами по улицам. Салар коротко молится за их упокой и сбрасывает тела в океан, а после, вернувшись в дом, принимается за свои записи.
У нее набирается целая кипа исписанных формулами листов; к ним добавляются и все письма, которые она писала Дереку долгих пятьдесят девять лет, и фотография: Салар больше не хочет помнить себя живой. Все это она тоже уносит на пристань, а после принимается за мебель. Салар выносит из гостиной абсолютно все, лениво переругиваясь с разбуженными грохотом соседями, без устали ходит по одному и тому же маршруту, пока в комнате не остается ничего: лишь четыре стены, покрытые обоями, и труп Конрада.
До рассвета остается не больше часа, когда Салар, сорвав с себя то проклятое красное платье и увенчав им груду вынесенных вещей, обливает все бензином и поджигает.
Салар очень рада, что Зверь внутри нее испуганно мечется при виде пламени; он хочет бежать, бежать отсюда как можно дальше.
Салар чувствует, что наконец-то ведет себя, как подобает ожившему трупу.
Ей, в общем-то, плевать на то, что ее могут увидеть. Салар с восхищением смотрит, как сгорает ее прежняя жизнь, и уходит лишь тогда, когда паника становится абсолютно невыносимой.
Она хоронит Конрада на следующую ночь: закапывает его тело на том самом пляже, где разорвала ему горло. Закапывая его могилу, Салар боковым зрением замечает, как шевелятся тени вокруг нее – танцуют, будто живые, и провожают Конрада в его следующую жизнь.
Салар надеется, что она будет лучше, чем та, которая досталась ему в этом мире.
Вернувшись домой, она замечает на столике в прихожей потрепанную записную книжку. Открыв ее, она всматривается в строки, угадывая метод шифровки; торжествующе улыбаясь, она соотносит написанное с кодом, и первое слово, которое бросается ей в глаза – «некромантия».
Салар кажется, что Ольдар не делает ничего просто так, но у нее нет выбора.
Этой же ночью она начинает расшифровывать содержимое записной книжки.
***
Салар заканчивает перевод записной книжки, полностью посвященной тайнам некромантии и принадлежащей какому-то Джованни по имени Витторе, когда дверь ее убежища бесцеремонно выламывают.
В гостиную заходят трое мужчин; Салар смотрит на их ауры и определяет двух гулей и вампира.
Вампир в строгом деловом костюме задумчиво улыбается, окидывая взглядом абсолютно пустую комнату.
– Вот, значит, как живут преданные псы Шабаша? – у него приятный баритон, и Салар почему-то вспоминает Ольдара.
В конце концов, пришедший заходит в ее убежище точно так же, как наглый Ласомбра: как будто его здесь ждали. Гули каменными изваяниями застывают по обе стороны от него, готовые растерзать Салар по первому приказу хозяина.
Салар практически наплевать.
– Не слишком уютно, – подводит итог вампир и, снова улыбнувшись, переводит взгляд на сидящую на полу Салар. – Мое имя Витторе. Как вы могли догадаться, у вас есть кое-что, принадлежащее мне.
Он мягко присаживается на пол рядом с ней и берет в руки один из листов, ровной стопкой лежащих возле Салар.
– О, вы даже смогли расшифровать мои записи… похвально, похвально. У вас, сеньора, настоящий талант, – он выдерживает паузу, но Салар хранит равнодушное молчание. – О, поверьте, я прекрасно понимаю ваше недовольство – если бы не обстоятельства, я никогда не посмел бы проникнуть в ваш дом столь бесцеремонным образом. Но, к сожалению, записи, которые вы расшифровываете, представляют собой огромную ценность для семьи Джованни, и мы находим возмутительным тот факт, что их выкрали вместе с другими ценными книгами. Включая дневник одного из Сородичей, принадлежащего к вашему клану.
Салар равнодушно смотрит на Витторе. Она – словно змея в террариуме, с недоумением рассматривающая очередного зеваку, восхищенно размахивающего руками по ту сторону толстого стекла. Она вспоминает, как съеживались в огне страницы проклятого дневника.
– Не знаю, порадует или опечалит вас тот факт, что вор – некий Ласомбра по имени Ольдар – был пойман и, согласно одной из традиций, лишен руки, - Витторе не обнаруживает на лице Салар ни одного признака каких-либо эмоций, отрицательных или положительных, и потому продолжает. – Признаюсь, я пришел сюда, чтобы, - он запинается, смущенно улыбаясь, - устранить и вас.
Салар думает, что Витторе – очень хороший актер. Представление, которое он разыгрывает здесь для нее одной, кажется едва ли не честью.
– Но теперь у меня есть другое предложение. Вы пойдете с нами. Джованни могут пригодиться ваши таланты, а мы, в свою очередь, готовы предложить вам гораздо более комфортные условия для проживания. Паоло, Рико, – он делает короткий взмах рукой, и гули синхронно подходят к ним.
Они поднимают Салар с пола, подхватывают ее под локти и уводят из квартиры. Витторе бережно собирает листы с переводом и, снова улыбнувшись чему-то, покидает убежище Салар сразу вслед за гулями и ней самой.
***
Витторе не обманул ее: комната, которую он выделил ей в своем особняке возле Палермо, обставлена поистине роскошно, хоть и, безо всякого сомнения, является клеткой.
Он заходит к ней два-три раза в неделю, чтобы принести немного крови и поинтересоваться, готова ли она сотрудничать. Салар не отвечает на абсолютное большинство его реплик, но Джованни не сдается.
Салар, закрыв глаза, лежит на мягкой кровати и вспоминает, как проводила один из ритуалов, описанных в записной книжке Витторе.
«Ты можешь поговорить с ним», – говорил ей Ольдар, и в одну из ночей Салар решилась. Несмотря на все произошедшее, она безумно скучала по Дереку.
Салар помнила его голос – слабый, измученный. Кажется, он был искренне рад снова услышать ее. Дерек говорил о том, что скучает, и о том, что там, в загробном мире, нет ничего, кроме отчаяния, и что он отдал бы все, только бы вернуться сюда, к ней. Дерек сказал, что прощает Салар и попросил прощения у нее. Салар, чувствуя, как по щекам течет кровь, ответила тогда, что тоже его прощает.
А потом Дерек вдруг закричал, и это был страшный, леденящий душу, пронзительный вой – так, наверное, выли сгорающие заживо вампиры, о которых рассказывал ей Ольдар.
Связь между мирами растаяла, и испуганная Салар так и не решилась повторить ритуал.
Воспоминания прерываются стуком в дверь: Витторе всегда был с ней приторно вежлив. Он заходит в комнату и садистся на краешек кровати рядом с Салар.
– Доброй ночи, сеньора. Как вы сегодня? – он повторяет одни и те же реплики каждый раз, но сегодня Салар решает впервые ответить на них.
– Благодарю, прекрасно. У вас чудесный особняк, Витторе.
Он удивленно изгибает бровь, но тут же снова дружелюбно улыбается и протягивает ей пакет с донорской кровью.
– Безумно рад, что вы наконец захотели поговорить со мной. И еще больше рад тому, что вам нравится мое скромное жилище.
– Вы говорили что-то о сотрудничестве. Полагаю, вы хотите, чтобы я расшифровывала для вас тексты, как делала это для Ольдара? – она вонзает клыки прямо в пакет, игнорируя хрустальные бокалы, стоящие в ряд на прикроватном столике.
– Именно, сеньора. Так вы согласны?
Салар выпивает все до капли, прежде чем ответить.
– Да, – присев на кровати, Салар протягивает Витторе руку.
В голове ее всплывают строки из дневника Каесида. Помимо ритуала оживления, там были записаны и другие, не менее любопытные практики, но Салар может оценить их по достоинству лишь сейчас.
Витторе бережно пожимает протянутую руку, и Салар приникает к нему всем телом, свободной рукой зажимая его рот.
Закрыв глаза, Салар сосредотачивается и забирает себе память Витторе. Процесс оказывается болезненным; перед ее глазами мелькают хаотичные картины из жизни Джованни, начиная с самого рождения, но Салар знает, что они упорядочатся через пару минут.
Салар заканчивает вбирать воспоминания Витторе и встает с кровати – тот остается сидеть, абсолютно бездумно глядя куда-то в пространство перед собой.
Салар не знает, удастся ли ей вытянуть Дерека с того света, но считает, что должна попытаться.
Она находит в памяти Витторе подробную карту особняка и довольно кивает. Обернувшись к Джованни, Салар аккуратно проводит рукой по его волосам и дружелюбно улыбается, а после покидает комнату.
Салар должна поспешить: у нее еще очень, очень много дел.

@темы: abandon all hope, fanfiction

---

драбблов псто

а вот и продолжение банкета с разрывом ваших лент :3
половина драбблов, 3-4 левел :3

вот это была одна из первых штук, написанных мною на ФБ.
Абсурд любит собачек, и в процессе написания он время от времени задумчиво чесал свою собственную собачку за ухом и думал о том, как это все дохрена мило.

Название: Стая
Автор: the absurd.
Бета: chastity_first
Размер: 946 слов
Пейринг/Персонажи: стая собак, фоном Носферату
Категория: джен
Жанр: POV
Рейтинг: R
Краткое содержание: известно, что Носферату часто заводят животных-гулей, но как это выглядит с точки зрения животных?
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже. собачки и прочие персонажи, правда, мои. дачотам, персонажи почти во всех моих текстах - оригинальные и мои. об остальных будет сказано отдельно.

Черный лохматый кобель с рыжим брюхом спокойно вел свою стаю по переулкам. Сегодня им повезло: нашли целую кучу костей и обрезков мяса возле рынка. Собаки были сыты и довольны – оставалось лишь найти какое-нибудь тихое, укрытое от холодного ветра место для сна.

Вожак вел их дворами, стараясь избегать людных мест: помнил, что эти звери могут как поделиться едой, так и наброситься безо всякой видимой причины. Пес не понимал их поведения. Когда-то давно он жил в одном доме с ними. Его кормили, гладили, вроде бы даже любили, хоть и называли как-то странно – не имеющим смысла набором букв, чем-то сродни командам, которым его обучали. «Сидеть», «лежать», «голос», «Райк» – какая разница? Он, впрочем, отзывался. А потом в доме появилось еще одно существо – маленькое, детеныш, – и пса вскоре выгнали на улицу. Может, и хорошо, что выгнали. Вожак оглянулся на свою стаю, сильную, верную ему даже несмотря на то, что он кобель, – такие обычно возглавляют матерые суки. Они успешно избегали людей с петлями, иногда сходились в драке с другими стаями, искали еду, даже зимовали без потерь – неплохая жизнь. Только блохи доставали. Вожак остановился, чтобы почесаться.

Вдруг собаки услышали вой, доносящийся из соседнего двора. Вся стая насторожилась: что-то было неправильно; вой звал, даже манил, но как-то странно. Вожак с опаской всматривался и внюхивался в темноту, но безуспешно. В конце концов, он пошел на зов – медленно, готовый при необходимости броситься в драку, и за ним так же осторожно последовала стая.

Во дворе пес обнаружил странное существо, похожее на его бывших хозяев, но лишь отчасти: сгорбленное, и, казалось, израненное – на его шкуре местами было видно мясо, – оно пахло мертвечиной, совсем не так, как те, с кем он жил. Вожак стоял в нескольких метрах от существа. То сидело, прислонившись к стене, и, скалясь, смотрело псу прямо в глаза. Это был вызов, но необычный: существо хотело что-то сказать. Пес прижал уши к голове и зарычал – коротко, предупреждающе: если что-то пойдет не так, вся стая бросится на защиту своего лидера. Оно поняло сигнал, но лишь издало какой-то кряхтящий звук и оскалилось шире. Вожак подошел ближе; существо не отрывало взгляд ни на мгновение, и пес вскоре понял, что оно просит об услуге. Речь шла о переулке неподалеку и человеке, который будет вскоре проходить там. Существо хотело, чтобы они убили человека. Плохая идея: вожак знал, что на стаи, убивающие людей, охотятся. Но существо обещало не только безопасность – оно шептало, что пес и его стая станут сильнее, смогут без проблем добывать еду, у них будет своя территория и самки в стае. Оно протянуло руку; на его шкуре виднелись свежие кровоточащие царапины. Вкрадчивый голос внушал доверие обычно осторожному и подозрительному псу, тот сделал пару неуверенных шагов вперед и слизнул предложенную существом кровь. На вкус она ничем не отличалась от крови других животных – тех, которых разделывают на рынках, – но обоняние и зрение пса будто стали острее, а в уставшем и отчаянно чешущемся теле появились новые силы. Стая позади тихо рычала: происходящее им не нравилось; существо повторило свое обещание. Пес еще раз обнюхал его, и, наконец решившись, развернулся и побежал в сторону нужного переулка, коротким лаем приказав стае следовать за ним.

Бежать было легко и хорошо. Пес не торопился – не хотел загонять уставшую стаю, – но знал, что мог бы добраться гораздо быстрее. Переулок был совершенно обычный: проход между громадными домами, похожими на коробки, пустой, темный. Крысы, постоянные обитатели таких мест, быстро разбежались, почуяв зверей крупнее себя. Вожак остановился, и собаки разбрелись по переулку: одни крутились возле вожака, обнюхивая его, другие пытались найти что-нибудь съестное среди разбросанного везде мусора.

Нужный псу человек наконец появился. Вожак сразу его узнал: странным образом то существо сумело передать информацию так, что пес узнал бы цель даже в толпе. Человек торопился и нервничал, пес – как и вся стая – чуял его тревогу. Вожак зарычал, собирая своих собак, и, угрожающе встопорщив шерсть на загривке и прижав уши, двинулся к нему. Стая на какое-то время замешкалась: они никогда не нападали на людей, но доверяли своему лидеру, матерому, умному и до сих пор не допускавшему ошибок. Человек, которого они окружили, застыл на месте, будто парализованный – волна страха лишь придала собакам уверенности, – и закричал. Вожак сразу же бросился на него, метя в горло. Через пару мгновений человек уже лежал на спине, хватаясь за разодранную шею, а пес, нависший над ним, ощущал на клыках кровь. Он видел, что некоторые из его стаи пытались укусить жертву, но в этом не было необходимости: человек дергался, отчаянно пытался закрыть руками дыру в горле, но умирал. Кровь шла у него изо рта, толчками выплескивалась из рваной раны, покрывала руки и стекала на землю. Он кашлял и хрипел, то хватаясь скользкими пальцами за горло, то пытаясь зажать себе рот; с нечеловеческим ужасом смотрел на пса, молча наблюдавшего за ним. Стая предусмотрительно отошла на пару шагов назад: человек попытался дотянуться хоть до кого-нибудь, цеплялся за воздух, но не осмелился притронуться к вожаку. Он умер, нелепо извиваясь, – так дергаются крысы, если прижать их лапой к земле. Вожак облизнулся. Эта кровь на вкус тоже не особенно отличалась от остальной.

Из темноты послышался хриплый смех. Пес унюхал запах мертвого существа раньше, чем увидел его, стоящего в конце переулка. Существо выглядело очень довольным. Оно полоснуло себя когтями по руке, и на землю закапала кровь. На этот раз ее пили все члены стаи.
***
Черный лохматый кобель с рыжим брюхом без малейшей опаски вел стаю через улицы и дворы. Теперь он был королем – все благодаря пахнущему мертвецом существу, обозначившему себя в разговорах как «друг». Собаки считали «друга» одним из них – странным, уродливым, но хитрым членом стаи, – хоть он никогда не бегал с ними. «Друг» многое дал им, а они, в свою очередь, не раз помогали ему. И сейчас, когда собаки услышали хорошо знакомый зовущий вой, они, радостно отвечая громким лаем и распугивая редких прохожих, побежали в темные переулки, готовые сделать для своего нового собрата все, что угодно.

этого драббла испугалась даже я сама
окда, этот текст, прежде всего, сублимация боли и ужаса, которые я пережила.
тут были посты о том, как мне вот так клещами страшно-страшно вырывали зуб, и это, признаться, долго меня мучило, а потом за один вечер вылилось в этот текст. я сначала думала его никому не показывать, потом думала удалить, потом решилась отнести в команду, а потом он внезапно был даже в рекомендациях за третий левел
я посвящаю его своему стоматологу, прекрасному, как Аполлон, и жестокому, как сама жестокость.

Название: Потерянные
Автор: the absurd.
Бета: chastity_first
Размер: 951 слово
Пейринг/Персонажи: Рейчел (Малкавиан), Шон (Каитифф)
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: NC-17 штоле
Краткое содержание: перефразируя анона с Инсайда: «не все Малкавиан – утонченные шизофреники. Иногда они просто психи»
Примечание: СВДС – Синдром внезапной детской смерти
смерть персонажей.
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Рейчел никогда не верила в то, что ее ребенок умер. Кто угодно, только не он. Врачи показывали ей какие-то бумаги, в которых она видела имя своего сына и аббревиатуру СВДС, но они врали. Родственники говорили, что он мертв, но они тоже врали. Друзья соболезновали и утешали, но Рейчел не понимала, почему – ведь ее сын был жив. Он просто исчез. Его украли. Да, именно украли.

Все это она не раз объясняла своему психиатру, но он почему-то не мог понять. Только повторял ложь, которую она слышала сотни раз до этого. «Ваш ребенок умер, Рейчел, и вам придется смириться с этим», – вот, что он говорил. Все вокруг только и делали, что врали Рейчел, и она от этого очень устала. Когда в ее палату вошел тот бледный юноша и сказал, что заберет ее отсюда и даст утешение, которого она так жаждет, Рейчел даже не спросила его имени. Какая разница? Он обещал ей утешение. Рейчел была уверена, что он поможет ей найти сына.

Он освободил ее, а потом убил и воскресил. Это было, конечно, важно и впечатляюще, но Рейчел ждала не этого. Когда она спросила его, где ее ребенок, ее Сир – так он себя называл – удивился. А потом начал врать. «Какой ребенок, Рейчел? Он мертв. Ты мертва. Все человеческое мертво. Так славно…» – говорил он и улыбался как идиот. Рейчел пришлось его убить. Он соврал ей, чтобы превратить в вампира, а потом врал снова… «Он плохой человек», – думала Рейчел, когда поджигала его. Умирая, он кричал и пытался обгорающими руками дотянуться до нее, чтобы утащить с собой в ад. Но Рейчел считала, что ей умирать еще рано. Она лишь смотрела, как он корчился в муках и наконец рассыпался в прах. В их подвале еще неделю воняло горелым мясом. Но теперь ничто не мешало Рейчел искать своего ребенка. Она ночами бродила по городу, заходила в больницы, в дома, находила детей, забирала их – но со временем обнаруживала, что не тех.

Так было до тех пор, пока Рейчел не увидела его. Своего сына. Он выглядел совсем не так, как она помнила. Но Рейчел узнала его ярко-голубые глаза. На секунду она даже почувствовала укол совести: оказалось, они не врали. Врачи, родственники, друзья, психиатр, Сир – все они были правы. Ее сын был мертв. Так же, как и она сама.
***
Шон считал себя неудачником. Было из-за чего: когда ему было четырнадцать, он просто был самым хилым среди беспризорников. Затем ему исполнилось девятнадцать, но выглядел он на те же четырнадцать. А потом его превратили в вампира, и когда Шону уже казалось, что вот, наконец-то он будет сильным, – вампир назвал его «слабокровным» и просто ушел.

Шон влачил жалкое существование и питался крысами, когда появилась эта женщина, Рейчел. Он быстро понял, что Рейчел тоже была вампиром, и очень обрадовался: она не обозвала его «слабокровным», не ударила, не прогнала. Даже напротив: Рейчел приходила по ночам и, видя, как он голодает, приносила ему кровь из больницы или кормила своей. А еще называла Шона своим сыном. Это настораживало его, конечно, но недолго – с каждым ее приходом, с каждым глотком крови Шон все больше убеждался в том, что Рейчел действительно была ему как мать.

Она забрала его домой. Они были хорошей вампирской семьей: осторожно питались, не высовывались лишний раз. Рейчел, казалось, была абсолютно счастлива. Все рухнуло в одну ночь: в порыве ностальгии Рейчел рассказала Шону о том, как искала его все это время. Все три года. Каким маленьким он был, когда его украли. Шон потом проклинал тот момент, когда сказал, что ему семнадцать и он не может быть ее сыном. Рейчел страшно изменилась: ее лицо исказилось от гнева, а в глазах появилась такая безумная ярость, что Шон попытался сбежать. Он успел добраться до двери, прежде чем обнаружил ножку стула, торчащую из его груди. Там, где должно быть сердце.

«Ты мой сын, ты никуда не уйдешь, ты будешь со мной», – Рейчел сидела рядом с ним и повторяла одно и то же, казалось, часами, а Шон не мог даже пошевелиться. Только смотрел, как она раскачивалась из стороны в сторону и, рыдая, продолжала шептать.
***
Для Шона время остановилось. С тех пор он помнил только отдельные моменты и шепот. Шепот не прекращался никогда.

«Ты мой сын», – вот она обривает ему волосы на голове и на теле. Ее руки не дрожат, но получается неаккуратно: все тело Шона, по-прежнему парализованное, теперь покрыто маленькими царапинами. Рейчел зализывает его раны и снова плачет.

«Ты никуда не уйдешь», – Рейчел берет клещи и начинает вырывать ему зубы, один за другим, начиная с клыков. Это сложно, долго, кроваво: она вынуждена расшатывать их, а потом изо всех сил тянуть. Шону безумно больно. Если бы он мог, он кричал бы очень, очень громко.

«Ты будешь со мной», – Шон действительно похож на младенца-переростка. Голый, лысый, беззубый и испуганный – такими рождаются люди. Он не знает, сколько ночей прошло, не помнит даже своего имени. Шон знает только одно: он ее сын. Он никуда не уйдет – не ушел бы, даже если бы она достала деревянную ножку стула из его сердца – и всегда будет с ней. Рейчел улыбается. Она снова выглядит счастливой, говорит Шону, что наконец узнает его, сына. Таким, каким помнит. А потом садится рядом с ним, чтобы покормить, и вливает кровь из пакета прямо в его рот.
***
Шериф Князя нашел незаконно обращенную Малкавиан через месяц. Убить ее не составило никакого труда: она была слишком удивлена, увидев еще одного вампира, и почти не сопротивлялась. Оставалось лишь обследовать ее убежище – формальная процедура – и Шериф мог спокойно отправиться в ближайший клуб и найти себе пищу посимпатичнее.

Когда Шериф выломал дверь, ведущую в запертую комнату, он, повидавший не одну Кровавую Охоту Сородич, пару раз даже спускавшийся в канализацию к Носферату, отпрянул в ужасе. Бледное истощенное существо с жалким подобием кола в сердце смотрело прямо на него, и в мутных голубых глазах читался животный страх.

Сжигая это несчастное создание, Шериф впервые в жизни молился за благополучное упокоение чужой души.

а это просто драббл.
я в поисках вдохновения на четвертый левел не раз перекапывала списки ритуалов и вообще всякую разную матчасть, и этот ритуал показался мне даже поэтичным. Тремеры бывают такими романтиками, знаете ли.

Название: Чудо
Автор: the absurd.
Бета: Хисс
Размер: 854 слова
Пейринг/Персонажи: Хлоя (человек), Остин (Тремер), еще Тремер фоном
Категория: джен
Жанр: дарк
Рейтинг: позиционировалось как NC-21
Краткое содержание: Хлое, посвятившей всю свою жизнь растениям, было даровано чудо
Примечание: нездоровая, но платоническая любовь к растениям
Дисклеймер: Мир принадлежит Беловолкам - и я тоже.

Остин смотрит, как Хлоя перевязывает лигатурой покрытую шипами лозу, обвившуюся вокруг его горла. С недавних пор он – почва для растения, и, как оказалось, это весьма утомительно: благодарные лозы постоянно лезут обниматься, протыкают его кожу острыми шипами, требуют ласки и крови. Остин размышляет о том, каково же приходится матери-Земле. Наверное, очень больно, думает он, преисполняясь искреннего сочувствия.

Хлоя заканчивает с перевязкой и, подпевая радио, начинает обрезать самые длинные лозы. Те недовольно сворачиваются, уходя от поблескивающих в полумраке ножниц, въедаются в тело Остина, пытаются спрятаться в нем. Но Хлоя, всю свою жизнь посвятившая растениям, неумолима.

Остин собирает всю свою силу воли и закрывает глаза. Лозы прижимаются к нему еще ближе, пытаясь рассказать о своей любви. В глубине души Остин очень жалеет о том, что он мертв.
***
Хлоя плохо помнит, как все случилось. В ее разуме просто нет места таким мелочам: Хлоя наизусть знает, как часто нужно поливать цветы тех или иных видов, чем кэнгай отличается от сокана*, какой высоты должен быть каждый вид бонсая. Все остальное: имена, события, люди – просто вытесняется из ее памяти, не выдерживая такого соседства. Хлоя почти не помнит даже мужчину, подарившего ей это прекрасное растение, хотя и стоило бы. Знает лишь, что они встретились в городской оранжерее, когда Хлоя в очередной раз воровала цветы. Он гладил ее по волосам и шептал: «Я подарю тебе самый прекрасный цветок, который ты когда-либо видела», и еще: «Он будет по-настоящему живым», и: «Ты должна всего лишь вонзить этот кол в тело Остина». Вкрадчивый шепот будоражил воображение Хлои. «Остин умрет?» – «Нет, моя милая, нет, Остин переродится и станет прекраснейшим существом на планете. Ты должна просто вонзить этот кол в его сердце, ведь ни одно перерождение не случается просто так…» Пристальный взгляд в глаза развеял все сомнения Хлои.

Она уходила, слыша, как звенят ключи от квартиры Остина в кармане, прижимала к груди остро заточенный кол красноватого оттенка, почему-то липкий на ощупь, и думала, что благословлена. Если бы она хоть раз обернулась, хоть на мгновение увидела улыбку мужчины, столь щедро одарившего ее, она поняла бы, что проклята. Возможно, даже больше, чем он.

Несмотря на неспособность запоминать имена и лица, Хлоя прекрасно помнит каждое растение в своей коллекции. Она могла бы рассказать, как появилось каждое из них, если бы хоть кто-нибудь решился заговорить с ней. Но она ни за что не рассказала бы, как рождалась жемчужина ее коллекции – история эта слишком ценна, чтобы ею делиться.

Она пришла к Остину в дом на закате, застав его просыпающимся. Бережно отняла кол от груди, чувствуя, как тот липнет к одежде, не желая расставаться с Хлоей. Остин выглядел растерянным, повторял «Кто ты?», как заведенный, и даже не успел вскинуть руку в защитном жесте, когда Хлоя вонзила кол ему в грудь. А дальше произошло обещанное чудо.

Остин пошатнулся, сделал шаг назад, пытаясь не упасть, но вдруг замер. Кол стремительно прорастал в его тело, и тихий шелест лоз казался Хлое самой прекрасной музыкой. Из-за спины Остина показались длинные, покрытые шипами, блестящие от крови ветви; они разрывали одежду и кожу, острыми кончиками пробивали новые дыры в теле и вновь забирались в него, ища приюта и крови. Через несколько секунд лозы были уже повсюду. Ветви-змеи медленно выползали из разорванного живота; на длинных шипах виднелись остатки почерневших, усохших внутренностей. Лозы переплетались между собой, сжимали подаренное им тело с такой силой, что Хлоя слышала даже хруст костей – раздробив руку, ветви безжалостно нанизали ее на себя. Каждая из них, казалось, хотела ухватить себе больше, чем остальные; как оголодавшие стервятники, они забирали у Остина кровь, украденную им у десятков разных людей, и в своей жадности не жалели ни себя, ни других. Минуту спустя на том месте, где стоял Остин, остался лишь клубок шевелящихся лоз. Одна из них вползла в приоткрытый рот, и мгновение спустя раздался тихий-тихий треск разрываемой плоти – выйдя из основания шеи, ветвь, обрастая шипами, ласково обернулась вокруг лица Остина, оставляя на нем след из дыр и царапин.

Хлоя рухнула на колени, обливаясь слезами, не в силах выдержать этой дикой, безжалостной, хищной красоты. Вот оно – перерождение, чудо, торжество природы над своими блудными детьми, и Хлоя была избрана, чтобы беречь это божественное откровение.
***
Хлоя довольно быстро разобралась, как нужно обращаться с этим великолепным даром. Она знает: он не любит солнечный свет и, как и положено капризному посланнику божества, пьет не воду – лишь кровь. Теперь Хлоя ворует не только цветы из оранжереи, но еще и кровь из больницы. Она пытается приучить его к порядку, но тщетно – каждая обрезанная ветвь вырастает снова, а лигатуру лозы, кажется, и вовсе безжалостно поедают. Но Хлоя все равно не сдается.

Остин привыкает к новому укладу жизни довольно быстро: у него нет выхода. Он знает, что предал капеллу, предал свой клан, но, видят боги, он предпочел бы просто встретить рассвет. Впрочем, Хлоя исправно кормит его, а лозы – раздувшиеся, тяжелые, словно сытые пиявки, – не забирают все. Остин, конечно, лелеет надежду когда-нибудь выбраться, а пока он лишь старается провалиться в спасительный сон.

Хлоя, улыбаясь, осторожно вылавливает одну из лоз и педантично счищает с шипов куски кожи Остина – растение, по ее мнению, должно выглядеть безупречно. Старое радио тихо напевает: «When nothing is left», и Хлоя подхватывает знакомые слова: «There is always us**». Она помнит слова одарившего ее мужчины: «Остин станет твоим чудом. Он не исчезнет. Он будет с тобой всегда».

*виды бонсаев

**в тексте использованы слова из песни IAMX – «Lulled by numbers»

@темы: abandon all hope, fanfiction

---

я не забыл про флешмоб, я сознательно слоупочил!

Пишет  Мириамель:

09.10.2012 в 08:08

Абсурд и отзывы, которые он оставил по бартеру.

URL комментария

1. так вот, во-первых, Абсурд на бартеротреды попал случайно и из-за текстов  Мириамель, о чем он уже говорил;
2. и бартеротреды Абсурду очень понравились на самом-то деле. там уютно и много классных людей, особенно на последних левелах: ты выложился, приползаешь туда, а там тебя уже все знают и хотят меняться :3
3. Абсурд в своей команде был лихим координатором всего действа: ему заказывали команды, а он бегал, договаривался и путался в списках х)
4. бартер был суров. Абсурд читал в метро, на четвертом левеле скромно зажимаясь в самые темные углы вагона, читал на парах, читал дома и вообще МАССИВ БУКВ ЭВЕРИВЕР!
5. но благодаря бартеру Абсурд научился развернуто отзываться на тексты и арты. раньше не умел х)
6. и прокачал навык дипломатии. где-то во Вселенной были чудесные моменты, когда в моем чарлисте сверкали заветные "+1 к навыку", Абсурд их чувствовал х)
7. лирическое вступление закончилось, теперь про отзывы х) Абсурд вроде бы не видел на ФБ откровенного вырвиглазного пиздеца - то ли менялся удачно, то ли Инсайд был неправ;
8. были тексты, которые Абсурду не нравились, но даже они в плане качества обычно были как минимум сносными (ну или Абсурд все плохое благополучно забыл);
9. Абсурд критиковал, пожалуй, нечасто, и старался особенно резко не высказываться, хотя бы потому, что знал, как оно все нервно пишется и вообще;
10. зато вот на лучи любви Асбурд был щедр;
11. и Абсурд вполне допускает, что временами был похож на восхищенного придурка х)
12. но это все было искренне, правда;
13. Абсурд зверел из-за бартера, кстати, целый один раз: когда под конец спецквеста на Инсайде в бартеротреде появилась приписка "как реагируете на чрезмерные лучи любви";
14. собственно, шипел не один Абсурд - там многим стало обидно, что вот ты читаешь крутой текст, восхищаешься и все клево, а тебя втайне принимают за лицемера, выторговывающего отзыв своей команде *фейспалм.жпг*
15. но несмотря на все это, Абсурд вполне готов на фб-13 ходить на бартер опять. вот такое легкое кактусоедство х)

@темы: zombie zombie zombie